Читаем De feminis полностью

Медсёстры торжественно открывают сумку. Внутри – две зелёные кассеты с красивыми пузырьками. На кассетах стоит её имя. И на каждом пузырьке – её имя. Это её вакцина, изобретённая ей, вакцина Monique от всех возможных мутаций коронавируса и не только коронавируса, а от всех возможных вирусов, способных поразить немецкоговорящих мужчин. Она изобрела эту уникальную вакцину, названную её именем, вакцину, сделавшую переворот в иммунологии и вообще в медицине, вакцину, генетически связанную с семантико-грамматической структурой немецкого языка.

– Начинайте! – командует она медсёстрам.

Дверь автобуса открывается, и входит первый вакцинируемый. Медсестра снимает с него маску. Это мясник из Оснабрюка, где Моник родилась и окончила школу, рослый молодой мужчина с кудрявой шапкой волос à la Боб Дилан, мясник с Уланд-штрассе, у которого мать часто покупала говядину для гуляша и фарш (свинину, уток и кур она покупала в супермаркете), мясник, всегда подмигивающий маленькой Моник и на прощание делающий смешной хлопок губами.

Этот здоровяк сейчас трясётся от страха, он бледен, губы, которые так смешно чпокали, трясутся.

– Ничего не бойтесь, – успокаивает его Моник.

Но тот по-прежнему трясётся, не в силах ей ответить.

– Наклонитесь, высуньте язык как можно дальше и приспустите штаны и трусы, – командует Моник.

Трясущимися руками он приспускает расклешённые джинсы, трусы и высовывает язык. К мяснику сзади подходит медсестра двухметрового роста. Это Fetisso. Она совершенно мужеподобна, с суровым, воинственным мужским лицом, широкоплечая, с сильными большими руками, обтянутыми медицинскими перчатками. Она смазывает средний палец правой руки мазью из зелёного тюбика с именем Моник. Одновременно другая медсестра вынимает пузырёк с вакциной из кассеты, прокалывает шприцем крышку и набирает вакцину в шприц.

Моник гладит мясника по трясущейся спине:

– Не бойтесь, господин Лентц, моя лингвовакцина принесёт вам только здоровье, здоровье и ещё раз здоровье. Вы будете защищены навсегда от всевозможных вирусов. Укол в ваш язык будет практически безболезненным, иглы для вакцинации произведены в Силиконовой долине, они настолько тонки, что даже не видны, смотрите, мы меняем в шприце обычную иглу на супертонкую. Параллельно с уколом в язык вам будет произведён массаж простаты со специальной мазью, генетически и фармакологически поддерживающей вакцину и по сути являющейся её частью. Если вакцина содержит вокабулярную структуру языка, то мазь структурирована синтаксически.

Перейти на страницу:

Все книги серии Весь Сорокин

Тридцатая любовь Марины
Тридцатая любовь Марины

Красавица Марина преподает музыку, спит с девушками, дружит с диссидентами, читает запрещенные книги и ненавидит Советский Союз. С каждой новой возлюбленной она все острее чувствует свое одиночество и отсутствие смысла в жизни. Только любовь к секретарю парткома, внешне двойнику великого антисоветского писателя, наконец приводит ее к гармонии – Марина растворяется в потоке советских штампов, теряя свою идентичность.Роман Владимира Сорокина "Тридцатая любовь Марины", написанный в 1982–1984 гг., – точная и смешная зарисовка из жизни андроповской Москвы, ее типов, нравов и привычек, но не только. В самой Марине виртуозно обобщен позднесоветский человек, в сюжете доведен до гротеска выбор, стоявший перед ним ежедневно. В свойственной ему иронической манере, переводя этическое в плоскость эстетического, Сорокин помогает понять, как устроен механизм отказа от собственного я.Содержит нецензурную брань.

Владимир Георгиевич Сорокин

Современная русская и зарубежная проза
De feminis
De feminis

Новые рассказы Владимира Сорокина – о женщинах: на войне и в жестоком мире, в обстоятельствах, враждебных женской природе.Надзирательница в концлагере, будущая звезда прогрессивного искусства, маленькая девочка в советской больнице, юная гениальная шахматистка, перестроечная студентка и другие героини сборника составляют галерею пронзительных, точных, очень разных портретов, объединённых одним: пережитое насилие необратимо меняет их, но не стирает, а только обостряет их индивидуальность.Сорокин остаётся собой – выстраивает карнавальные антиутопии, жонглирует цитатами из канонической русской литературы и овеществляет метафоры – и в то же время продолжает двигаться в новом направлении. Всё большее сочувствие к свидетелям и невольным участникам великих геополитических драм, повествовательность и лиризм, заданные "Метелью" и продолженные в "Докторе Гарине", в "De feminis" особенно заметны.Чуткий к духу времени и неизменно опережающий время в своих оценках, Владимир Сорокин внятно выступает против расчеловечивания антагонистов.

Владимир Георгиевич Сорокин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги