De feminis

Виктория ходила по спальне, трогая себя за бёдра. Холодный воздух уже заполнил комнату, но не холод беспокоил Викторию. Её что-то мучило, причём совсем небольшое, крошечное по сравнению с тем огромным, что она родила в себя и чем была наполнена. Уход Бориса что-то оторвал, и этот разрыв и был тем крошечным, микроскопическим, что стало мучить и что мучило, как маленькая ранка.

“Странно… как бы зудит, да? А почесать не могу. Нечего. Негде!”

Она рассмеялась и, массируя свои плечи, подошла к окну. Снаружи было всё то же: улица, снег, деревья. И жизнь людей.

– Песчинка… зудит. Хрустит? Скрипит?

Она открыла дверь и вышла в коридор. Услышав её, Анфиса высунулась из кухни, вытирая голые по локти руки фартуком:

– Виктория Александровна, позавтракаете? Или в спальню подать?

– Нет, потом.

– Сырнички?

– Потом.

– Кофейку?

– Потом.

Виктория прошла мимо Анфисы, которая показалась ей такой странной и смешной, что Виктория зажала себе рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Она прошлась по второму этажу, заглядывая в комнаты. Там было всё как всегда.

– Песчинка… песчинка… – бормотала Виктория.

Она спустилась на первый этаж, вошла в гостиную. Лежащий на ковре Вервольф вскочил, подошёл к ней. Она погладила его по большой голове, огляделась. Камин, картины, кожаные кресла, аудиоколонки, вазы и скульптуры – всё было на своих местах. Она прошлась по гостиной, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, касаясь привычных вещей руками.

– Песчинка, песчинка…

Рядом с гостиной располагалась гостевая спальня, комната Анфисы, ванная, кладовка, котельная, прихожая. Виктория обошла все комнаты, заглядывая в них. И остановилась в прихожей. Здесь висели её пальто, куртка и шуба.

– Песчинка…

Она подошла к вещам, стала трогать их, залезая в карманы. Сунула руку во внутренний карман шубы и достала свой тяжёлый чёрный кольт-1911. Рассмотрела его, вертя в руках.

– Песчинка… вот что.

Быстро прошла в ванную комнату, сбросила свой шёлковый халат, забралась в ванную. Спустила кольт с предохранителя, перевернула рукояткой вверх. Развела ноги, закинув их на края ванны. Засунула дуло кольта себе во влагалище. Нащупала спусковой крючок. Закрыла глаза.

Замерла, закусив губу.

В двери послышался шорох, и собачьи лапы зацокали когтями по плитке пола.

И – мокрый нос в висок. Горячее дыхание.

Вервольф лизнул её скулу.

Она открыла глаза.

Огромная морда Вервольфа заняла полкомнаты. Жёлтые глаза светились рядом, как фонари. Запахло псиной. Горячо дыша, он снова лизнул её скулу, а потом – ногу, закинутую на край ванны.

– Твою мать… – Она выдохнула.

И закричала что есть сил:

– Место-о-о-о!!!

Верфольф попятился и выбежал из ванной.

Сердце Виктории забилось оглушительно. Так, что спёрло дыхание и запульсировало в глазах. Вцепившись руками в края ванны, она стала часто и глубоко дышать, приходя в себя. Откинула голову на пластиковый подголовник, посмотрела в потолок. Он был расписан Сержем Ануфриевым: девушка в сером мужском костюме и кепке сидела на корточках в саду со странными предметами и цветами, куря маленькую трубочку, из которой выплывал оранжевый дымок.

Отдышавшись, Виктория открыла оба крана. В ванну хлынула широкая струя воды. Откинувшись на подголовник, она разглядывала роспись потолка. Вода быстро наполнила ванну. И полилась на пол через край. Виктория опустила руки под воду, нащупала кольт и вытянула дуло из влагалища. Поставила пистолет на предохранитель. И положила на каменное возвышение рядом с ванной, где лежали ракушки, галька, нефритовый шар и белая ветка кораллов.

Вода текла и текла через край ванны.

Виктория смотрела, как лужа растёт, ползя к открытой двери. Смотреть на это движущееся, изгибающееся лекало воды было приятно.

Очень приятно.

Невероятно приятно.

Нечеловечески приятно.

Как только прозрачное лекало дотянулось до порога ванной комнаты, Виктория сняла ноги с краёв ванны, сползла с подголовника, закрыла глаза и с головой погрузилась в воду.

Вакцина Моник