Дебют

— В точку, — довольно крякнул в кресле Тальпа. — Красавец, правда? А видели бы вы меня, ваша милость, когда я выступал на площади. Обличительные речи гонфалоньеру, — он взмахнул рукой в одну сторону, — обвинения Магистрата в коррупции, — взмах в другую, — обвинения народа в принятии роли жертвы, — взмах обеими руками вверх. — Эх, вот славные были времена. А затем меня избрали гонфалоньером.

Джейн сглотнула. Не похоже, что это пошло ему на пользу, и это её не радовало, с учётом того, что теперь она сама гонфалоньер.

— И что произошло тогда?

— Сначала всё было славно! Борьба с коррупцией, широкие реформы, обожание народа… — лицо представителя гильдий, только посветлевшее, помрачнело и осунулось. — А затем я понял, что в одиночку этого всего не сделать. Что мне нужны сторонники. И я начал их искать. Вы же знаете, ваша милость, что сторонников просто так не привлечёшь. Я думал — ну, маленький процент с налогов, зато мы сможем пропихнуть реформу, и тогда все будут в выигрыше. Ну, небольшое поместье за городом — зато у нас гильдии будут в согласии. И со временем… — он вздохнул и провёл рукой по лицу, будто сдирая липкую паутину. — Со временем ты сам не замечаешь, как начинаешь брать немного сам. Не для себя, само собой. Вы видели мой дом, — он указал на дверь слегка подрагивающей рукой. — Когда к тебе заявляются бабушки, дедушки, троюродные братья, пропавшие сёстры-близнецы твоей бабушки, которой нет на вашем фамильном дереве только потому, что она была странноватая… В общем, всем нужно помочь. Всем. И себе. Когда закончился мой срок гонфалоньерства, меня избрали представителем от гильдий. История повторилась. И… — он поднял полный тоски взгляд на портрет. — Я не хочу так больше. Я был не таким человеком. Совсем другим. Не проходит и дня, чтобы я не задавался вопросом — что бы сказал на это тот я? Тот, который на картине?

Какое-то время они сидели в тишине. Тальпа — нервно перебирал пальцам и как завороженный глядел на портрет. А Джейн смотрела в пустоту перед собой и думала.

Не будет ли через лет сорок она сидеть так же в кресле? Оплывшая, сморщившаяся, постаревшая и поглупевшая, растерявшая хватку и имеющая в качестве утешения только портрет себя когда-то?

Себя когда-то давно, когда она принимала решения, которые нравились ей и были правильными.

— Для политика жизни вне политики нет, — внезапно подал голос Тальпа. — А я уже давно не занимаюсь политикой. Иногда мне кажется, что я умер тогда, когда… — по его шее прокатился кадык. — Когда из человека на картине я превратился в это. Так что мой совет вам, ваша милость. Никаких компромиссов. Делайте всё ради того, во что вы верите. И не поддавайтесь соблазнам. Они приятны, да, чертовски приятны, но… Но тогда перед этим хотя бы закажите картину.

Когда Джейн спускалась к выходу, продираясь сквозь детишек и семью Тальпы, она нервно водила большим пальцем по нижней губе и мрачно думала.

Думала о том, что эту партию ещё можно выиграть. Думала о том, что после того, как с угрозой со стороны Бернардо будет покончено, она займётся тем, чем всегда хотела, критикуя тупых и зажравшихся политиканов — будет делать всё ради народа.

Думала о том, что никогда не позволит себе заказать картину.

Глава 9 Неволеизъявление

Площадь Республики казалась Джейн самым ироничным местом в Лепорте.

Здесь издевательским было всё, начиная с названия. Площадь Республики — но построена во время Империи. В центре высится высоченная мраморная колонна, возведённая в честь вечной памяти о какой-то победе… О которой никто не помнит. Торговый Дом, некогда бывший казначейством, теперь делили игорный дом, бордель и купальня.

А самым ироничным было её нахождение здесь. По составленному Магистратом расписанию, которое упрямо появлялось у неё на столе каждое, сейчас она должна была быть в лечебнице святого Салютере, на встрече с безнадёжно больными, поднимая престиж власти.

Вместо этого она сидела у камина в шикарном кресле и глядела на пышущего жизнью фра Пасиенте. И нахождение её здесь наверняка опускало её престиж среди большей части города.

— Патрициат — это тяжкая ноша, — грустно произнёс Пасиенте, рассеянно поглаживая бороду. — Но я не рассчитывал, что будет настолько тяжело.

О да, ноша тяжелее некуда. Абсолютно точно, что добыча висящей над камином головы медведя была очень, очень тяжёлым делом. Кропотливый и малооплачиваемый труд. Не говоря уже о сборе коллекции диковинок со всех краёв света, расставленных по полочкам или украшающим стены. У Джейн не возникало ни единого сомнения в том, что пить дорогое вино из сделанных на заказ бокалов, сидя в кресле, которое наверняка стоило больше, чем торговые дела большей части лепортийцев — тяжкий, неблагодарный труд.

— Я рад, что вы так быстро прибыли, — не замечая её недовольного взгляда, продолжил патриций.

— А что, у меня был выбор? — недовольно вздохнула Джейн, ёрзая в кресле. Интересно, почему у всех богачей мебель слишком удобная — Много их?