Дебют

— Хотите на войну?! — она повернулась теперь уже ко всей толпе. — Хорошо! Завра утром вы все явитесь к фра Серпенте и запишитесь в первый полк! Каждый из вас получит возможность сдохнуть вдали от дома, оставив на произвол судьбы жён и детей! Убивая людей, которые не виноваты ни в чём, кроме того, что они имели терпение и переждали трудные времена, а не выходили ночью на площадь! Казна пуста, чтобы её наполнить, мы должны торговать и работать — а вы вместо этого приходите сюда, — она яростно указала себе под ноги. — Ведёте себя как стадо животных и требуете, чтобы вам позволили сдохнуть, утянув за собой последние деньги в городе!

Каждый её частый вздох вырывался в воздух облачком пара. Она молчала, худой мужчина молчал, толпа молчала. Но в её голове было шумно от мыслей и стука крови в висках.

Это дешёвая и грубая риторика. Точно так же она могла убедить их, что война необходима. Почти теми же словами. Но людям и не надо что-то, кроме дешёвой риторики. Она могла бы попробовать объяснить как всё сложно и как на самом деле обстоят дела… И они бы не поняли. Или не захотели бы понять.

Но стоит их припугнуть смертью, потерей родных и ещё большей нищетой — и их огонь мгновенно гаснет.

Она бы не удивилась, если бы прямо сейчас, когда она старается отдышаться и не заскулить от жгучего холода, ей в голову прилетела бы бутылка. Ни капли не удивилась бы.

Она слегка вздрогнула, когда что-то тяжело легло ей на плечи. Джейн подняла взгляд на худого мужчину.

— Вам нужнее, ваша милость, — стыдливо буркнул он, неловко поправив напоследок плащ и исчезнув в толпе.

Которая тут же начала рассасываться. Люди, ворча, покидали площадь, стараясь не глядеть на Джейн. Неудивительно. Джейн бы сама не захотела смотреть на кого-то, кто ткнул её носом в собственную тупость.

Сзади скрипнула дверь, и наружу осторожно выглянул Кальдо.

— Отличный плащ, ваша милость. Решили начать собирать коллекцию?

Джейн закатила глаза.

— Заткнись и притащи сюда карету, — чёрта с два она после такого пойдёт своими ногами. — Фреддо, попроси фра Пасиенте спуститься вниз… С вином.

Гвардейцы смотрели на неё, как на живое чудо. Джейн лишь усмехнулась им и, кутаясь в плащ, подняла взгляд на мраморную колонну, посвящённую вечной памяти забытой победы. Что ж. Похоже, у этого куска камня появилась новая победа, память о которой он должен хранить.

— Кто бы мог подумать! — Джейн вздрогнула, когда голос Пасиенте раздался у неё над плечом. Для такой горы жира он двигался подозрительно бесшумно. — Отправили домой, как нашкодивших детей!

— Если бы меня здесь не было, эти дети оторвали бы вам голову, — устало пробормотала Джейн, благодарно принимая бутылку и бокал. — Если честно, я до сих пор не верю, что мне самой ничего не оторвали.

— О, разве бы они посмели? — патриций растянул губы в улыбке. Похоже, в этот раз даже искренней. — Вот так просто взять и развернуть толпу! Знаете, человек ваших способностей далеко пойдёт. Если обзаведётся нужными союзниками.

— Я думала, что как минимум один у меня есть, — с нажимом произнесла Джейн, чуть наклонив голову.

— Один — это хорошо, — Пасиенте осторожно забрал у неё бутылку и, дождавшись позволительного кивка, наполнил бокал. — Но мало. Я счёл бы за честь, если где-то через неделю вы бы встретились с одним человеком. Думаю, вы сможете склонить на нашу сторону и его.

Джейн широко усмехнулась, глядя на патриция поверх бокала. «Нашу» сторону. Как быстро моя сторона стала «нашей». Я буду пристально следить за тобой, денежный мешок.

— У вас есть кто-то на примете? — мило спросила она.

Фра Пасиенте широко улыбнулся и наклонился к самому её уху.

— Виареджио, — прошептал он.

Глава 10 Теория всемирного согласия

Пасиенте улыбался такой тонкой улыбкой, что ей можно было резать бумагу.

— Ваша милость, когда я говорил, что ваш считают змеёй, я немного не это имел в виду, — обычно гремевший голос просто утопал в общем гуле, наполнявшем выставочный зал.

Джейн одарила его ледяным взглядом и слегка поправила маску.

— Фра Пасиенте, — сладко проговорила она, улыбаясь. — Я пришла сюда только потому, что здесь якобы будет посол Виареджио. И если вы думаете, что мне нравится слушать шутки потрясающей оригинальности о чёртовой маске, то вы ужасно заблуждаетесь.

— Вам не нравятся маскарады, ваша милость? — с лёгкой улыбкой спросил толстяк, поправляя маску ящерицы.

Джейн плотно сжала губы и гневно выдохнула через нос. «Не нравятся маскарады», безмозглый жирдяй? Кому это вообще может нравится? Толпа взрослых людей цепляет себе на лица маски, которые не прикрывают и половину лица, сплетничает напропалую, распускает руки и при этом думает, что думая, что завтра по городу не поползут слухи? Или чтобы щеголять масками, которые стоят больше, чем может заработать за год половина Лепорты?

— Нет, — процедила сквозь зубы Джейн. — Не нравятся.

— Что, и картины вам не нравятся?