Дебютная постановка. Том 2

– Но все эти достижения были бы невозможны без многолетней упорной работы нашей кадровой службы, – продолжал министр. – И за это мы сегодня от всей души благодарим полковника внутренней службы Губанова. Николай Андреевич, – голос Щелокова умело потеплел и смягчился, – мне известно, сколько труда и терпения вы вложили в дело подготовки и повышения квалификации наших сотрудников, сколько докладных и аналитических записок составили, как целеустремленно добивались, чтобы ваши идеи воплотились в жизнь. Вы были одним из первых, кто осознал необходимость привлечения на работу по раскрытию и расследованию преступлений образованных и отлично подготовленных людей. Никто из сотрудников кадрового аппарата не сделал для этого больше, чем вы.

Щелоков вдруг оторвался от бумаги, вложенной в красивый бювар, и с доброй улыбкой посмотрел прямо в лицо Губанову.

– Товарищ Губанов, а ведь мне показывали ваши наработки еще тогда, когда я только-только занял кресло министра. И я помню, что подумал в тот момент: в министерстве у меня есть единомышленники, значит, все получится. И ведь получилось! Сколько высших школ мы открыли! Какую академию создали! Какую когорту грамотных специалистов подготовили! Правда, товарищи?

Он обвел глазами находящихся в комнате генералов, которые дружно с готовностью закивали. Не кивнул только Чурбанов, на лице которого не отразилось ничего, кроме насмешливого презрения. «Наверное, вспомнил про самоубийство начальника академии», – зло подумал Николай.

– Поэтому вас, полковник Губанов, я поздравляю последним, чтобы другие товарищи не забывали, кому обязаны своей прекрасной подготовкой. Впереди у нас много работы, и я думаю, все вместе мы добьемся хороших результатов. Еще раз поздравляю вас, товарищи офицеры, и предлагаю поднять бокалы за будущие успехи в нашей нелегкой службе!

Губанов выдохнул. Обошлось. Приглашенные стояли ровной шеренгой, вытянувшись в струнку, а генералы вальяжной походкой подходили и каждому жали руку. Когда Николай увидел перед собой протянутую руку Юрия Чурбанова, с ним произошло то, чего он потом долго не мог себе простить: он заискивающе и благодарно улыбнулся первому замминистра. Он не хотел этого. Получилось само собой. Как будто на автомате. На каком-то врожденном инстинкте, который диктовал необходимость прогибаться перед теми, у кого в руках власть.

Выпитый глоток французского коньяка показался горьким и чуть ли не ядовитым.

* * *

Юрка все-таки заболел. Свалился с температурой, сопли ручьем, кашель не дает ни разговаривать нормально, ни спать. Вызывать врача из ведомственной поликлиники Юра отказался наотрез: как и большинство работников милиции, он не хотел, чтобы его медкарта становилась толще год от года. Николай Андреевич накупил в аптеке таблеток, капель и микстур, ставил сыну горчичники и банки, заставлял мазать стопы мазью с барсучьим жиром и спать в шерстяных носках, дышать над кастрюлей с отваренной картошкой. Молодой организм справился быстро, уже через три дня Юре стало заметно лучше, только навалилась сильная слабость и сын все время хотел спать.

По дороге из министерства Губанов заехал сначала к себе на работу, переоделся в гражданское, взял небольшую спортивную сумку, в которой носил форму для занятий в спортзале, и отправился по центральным гастрономам: завтра нужно будет проставиться на работе, накрыть поляну, выпить с коллегами, отметить министерское поощрение. Подходя к дому, увидел неприкаянную мужскую фигуру, прислонившуюся к дереву. Славик Лаврушенков.

– Ты чего тут торчишь? – удивился Николай. – Почему не заходишь?

– Так нету никого, я посмотрел – у вас все окна темные. Вот, жду.

– Как никого нет? Юрка должен быть дома.

– Без света? – хмыкнул Славик. – Или у него там того-этого?

Свои слова он сопроводил выразительным и почти непристойным жестом.

– Да он спит, наверное, – догадался Губанов.

– Ну, ясен перец, – сказал, как выплюнул, Славик. – Обещал, что в отпуске займется моим делом, а сам дрыхнет. Цена его обещаниям – три копейки. Ладно, поеду я. Зря только проездил. Думал, Юрец мне что-то новенькое расскажет, а он на меня забил.

– Да прекрати! Ну что ты, в самом деле? Юрка заболел, простыл на морозе, пока по твоим делам мотался. Три дня валялся с температурой, еле-еле сбили. Он даже больничный не оформлял, чтобы потом не тратить время на поездки в поликлинику. Пойдем-пойдем, Слава, не дури. Разбудим Юрку, он тебе все расскажет, там много интересного вырисовывается.

– Да? – Глаза Славика зажглись надеждой. – Честно? Не обманываете? Юрка что-то нашел? А что? Дядя Коля, ну скажите!

– Юра сам расскажет.

Они поднялись в квартиру. Темно, тихо. Как будто никого действительно нет. Но Юркины ботинки стоят в прихожей, зимняя куртка висит на вешалке, шапка лежит на полке. Значит, и в самом деле спит.

– Раздевайся, – шепотом сказал Губанов. – Сейчас сообразим чего-нибудь пожрать, а когда будет готово – разбудим Юру, вместе поужинаем.