Читаем Дебри полностью

В КОНЦЕ ПЯТИДЕСЯТЫХ ГОДОВ ХХ ВЕКА ОДНА ИЗ УЦЕЛЕВШИХ БАШЕН БРАТСКОГО ОСТРОГА БЫЛА ПЕРЕВЕЗЕНА В МОСКВУ В МУЗЕЙ ДЕРЕВЯННОГО ЗОДЧЕСТВА «КОЛОМЕНСКОЕ». БАШНЯ НЕОДНОКРАТНО ПОДВЕРГАЛАСЬ РЕСТАВРАЦИИ: СТАРЫЕ БРЁВНА БЫЛИ ПРОПИТАНЫ КОНСЕРВАНТАМИ И ПРОКЛЕЕНЫ, А ПРОГНИВШИЕ ЧАСТИ ЗАМЕНЕНЫ НОВЫМИ, ИЗГОТОВЛЕННЫМИ ПО СТАРИННЫМ ТЕХНОЛОГИЯМ СТАРИННЫМИ ИНСТРУМЕНТАМИ. ПО ЛЕГЕНДЕ, ИМЕННО В ЭТОЙ БАШНЕ СИДЕЛ В ЗАКЛЮЧЕНИИ ПРОТОПОП АВВАКУМ, О ЧЁМ ОН САМ РАССКАЗАЛ В СВОЁМ ЖИТИЕ

В 1702 году стрельцы изловили «того раскольщика старца Аврамку» и отправили в тобольский каземат. Даже под пытками семидесятилетний старик не отрёкся от «праведной веры». Жители ирюмских болот собрали все свои деньги и отправились в Тобольск выручать учителя. По легенде, они подкупили некоего Калину – огромного и сильного мужика. Калина пришёл в церковь, куда Авраамия доставили на богослужение, взял маленького измученного старца на руки, прижал к себе, как ребёнка, запахнул полами тулупа и вынес на улицу. Стража у дверей церкви дивилась на великана и не заметила, что он прячет Авраамия, вождя сибирских раскольников.


Башня Братского острога в музее «Коломенское»


Лидеров раскола власти казнили – иногда прямо в монастырях. А рядовых раскольников оставляли в живых, потому что для государства было большим расточительством терять тысячи налогоплательщиков. Арестантов использовали как бесплатную рабочую силу: ночью держали на цепях в церковных казематах, а днём выгоняли на самую тяжёлую работу.

Самым фанатичным актом непокорства у раскольников стали «гари» – массовые добровольные самосожжения. А самую чудовищную гарь в истории России устроил тюменский поп Доментиан (в монашестве Даниил).

На речке Берёзовке в 12 верстах от Ялуторовской слободы Доментиан построил свою пустынь и начал призывать последователей. На службах он ввёл правило не молиться за царя, говорил о скором конце света, убеждал народ очиститься, принять постриг и через «огненную купель» пройти прямо в райские врата. К Доментиану потянулись толпы крестьян: на Берёзовку они перебирались вместе с семьями. Мужики укрепляли пустынь, строили кельи, обкладывали их берестой и соломой и обливали смолой, чтобы в нужный момент строения вспыхнули, как спички. Бабы с молитвами шили мужьям и детям саваны, словно праздничные наряды. Доментиан проповедовал днями и ночами, вёл прения с тобольскими священниками, следил, чтобы паства соблюдала пост, и спешно постригал всех новоприбывших в монахи.

В 2009 ГОДУ К 350-ЛЕТИЮ ГОРОДА В ЯЛУТОРОВСКЕ НА ИСТОРИЧЕСКОМ МЕСТЕ – НА СРЕТЕНСКОЙ ПЛОЩАДИ – БЫЛ ПОСТРОЕН ОСТРОГ. КАК УТВЕРЖДАЕТСЯ, ЭТА РЕКОНСТРУКЦИЯ ОСУЩЕСТВЛЕНА В СООТВЕТСТВИИ СО СТАРИННЫМИ ПЛАНАМИ И С СОБЛЮДЕНИЕМ БЫЛЫХ ТЕХНОЛОГИЙ. У ОСТРОГА ЧЕТЫРЕ БАШНИ, ОДНА ИЗ НИХ – ПРОЕЗЖАЯ, С НАДВРАТНОЙ ЧАСОВНЕЙ. ОСТРОГ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЫГЛЯДИТ И АТМОСФЕРНО, И АУТЕНТИЧНО, ХОТЯ И СЛИШКОМ УЖ «ПРИГЛАЖЕННО»

Власти пытались помешать массовому самоубийству, на Берёзовку был направлен военный отряд. Узнав о его приближении, Доментиан отдал команду, и 6 января 1679 года разом вспыхнули все кельи. Самые стойкие раскольники заглушали песнопениями крики горящих заживо людей, а слабые духом отчаянно бились в двери, прочно запертые снаружи. В считанные минуты пламя пожрало Доментиана и 1700 человек его паствы.


Реконструкция острога в городе Ялуторовске


Многие учителя раскола выступали против «гарей», считая их грехом самоубийства. Правительство объявило охоту на проводников в рай через «огненную купель». Но гонения и преследования придавали самосожжениям ореол мученичества, и это лишь раздувало пожар фанатизма.

В 1683 году жители Утяцкой слободы отказались присягать царям Петру и Ивану и устроили «гарь», в которой погибло 104 человека. В 1686 в раскольничьей пустыни в Верхотурском уезде сгорело 100 человек. В 1686 году на Пасху 250 раскольников села Каменка Тюменского уезда взорвали себя в Покровской церкви. Всего же сибирские историки насчитали 35 актов массового самоубийства ревнителей «древлего благочестия».

Перейти на страницу:

Все книги серии Новый Алексей Иванов

Ненастье
Ненастье

«2008 год. Простой водитель, бывший солдат Афганской войны, в одиночку устраивает дерзкое ограбление спецфургона, который перевозит деньги большого торгового центра. Так в миллионном, но захолустном городе Батуеве завершается долгая история могучего и деятельного союза ветеранов Афганистана — то ли общественной организации, то ли бизнес‑альянса, то ли криминальной группировки: в «лихие девяностые», когда этот союз образовался и набрал силу, сложно было отличить одно от другого.Но роман не про деньги и не про криминал, а про ненастье в душе. Про отчаянные поиски причины, по которой человек должен доверять человеку в мире, где торжествуют только хищники, — но без доверия жить невозможно. Роман о том, что величие и отчаянье имеют одни и те же корни. О том, что каждый из нас рискует ненароком попасть в ненастье и уже не вырваться оттуда никогда, потому что ненастье — это убежище и ловушка, спасение и погибель, великое утешение и вечная боль жизни».Алексей Иванов

Алексей Викторович Иванов

Современная русская и зарубежная проза
Вилы
Вилы

«Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный», – написал Пушкин в «Капитанской дочке»… и убрал из романа главу с этими словами. Слова прекрасные, но неверные. Русский бунт вовсе не бессмысленный. Далеко не всегда беспощадный. И увидеть его – впечатление жестокое, но для разума и души очистительное.Бунт Емельяна Пугачёва сотрясал Российскую империю в 1773–1775 годах. Для России это было время абсолютизма и мирового лидерства. Но как Эпоха Просвещения породила ордынские требования восставших? В пугачёвщине всё очень сложно. Она имела весьма причудливые причины и была неоднородна до фантастичности. Книга Алексея Иванова «Вилы» – поиск ответа на вопрос «что такое пугачёвщина?».Этот вопрос можно сформулировать иначе: «а какова Россия изнутри?». Автор предлагает свою методику ответа: «наложить историю на территорию». Пройти сейчас, в XXI веке, старинными дорогами великого бунта и попробовать понять, кто мы такие на этой земле.

Александр Яковлевич Яшин , Алексей Викторович Иванов

Публицистика / Советская классическая проза
Пищеблок
Пищеблок

«Жаркое лето 1980 года. Столицу сотрясает Олимпиада, а в небольшом пионерском лагере на берегу Волги всё тихо и спокойно. Пионеры маршируют на линейках, играют в футбол и по ночам рассказывают страшные истории; молодые вожатые влюбляются друг в друга; речной трамвайчик привозит бидоны с молоком, и у пищеблока вертятся деревенские собаки. Но жизнь пионерлагеря, на первый взгляд безмятежная, имеет свою тайную и тёмную сторону. Среди пионеров прячутся вампиры. Их воля и определяет то, что происходит у всех на виду."Пищеблок" – простая и весёлая история о сложных и серьёзных вещах. Есть дети как дети – с играми, ссорами, фантазиями и бестолковостью. Есть пионерство, уже никому не нужное и формальное. А есть вампиры, которым надо жить среди людей, но по своим вампирским правилам. Как вампирская мистика внедряется в мёртвые советские ритуалы и переделывает живое и естественное детское поведение? Как любовь и дружба противостоят выморочным законам идеологии и вампиризма? Словом, чей горн трубит для горниста и под чей барабан шагает барабанщик?»Алексей Иванов

Алексей Викторович Иванов

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Дебри
Дебри

Роман Алексея Иванова «Тобол» рассказывает о петровской эпохе в истории Сибири. В романе множество сюжетных линий. Губернатор перестраивает Сибирь из воеводской в имперскую. Зодчий возводит кремль. Митрополит ищет идола в чудотворной кольчуге Ермака. Пленный шведский офицер тайно составляет карту Оби. Бухарский купец налаживает сбыт нелегальной пушнины. Беглые раскольники готовят массовое самосожжение. Шаман насылает демонов тайги на православных миссионеров. Китайский посол подбивает русских на войну с джунгарами. Ссыльный полковник, зачарованный язычницей, гонится за своей колдовской возлюбленной. Войско обороняет степную крепость от кочевников. Эти яркие сюжеты выстроены на основе реальных событий сибирской истории, и очень многие персонажи – реальные персоны, о которых написаны научные исследования. Об этом – книга Алексея Иванова и Юлии Зайцевой «Дебри».«Дебри» – историческая основа романа «Тобол». А ещё и рассказ о том, как со времён Ермака до времён Петра создавалась русская Сибирь. Рассказ о том, зачем Сибирь была нужна России, и какими усилиями далось покорение неведомой тайги. «Дебри» – достоверное повествование о дерзости землепроходцев и воровстве воевод, о забытых городах Мангазее и Албазине, об идолах и шаманизме, о войнах с инородцами и казачьих мятежах, о пушнине и могильном золоте, о сибирских святых и протопопе Аввакуме, о служилых людях и ссыльных бунтовщиках, о мамонтах и первых натуралистах. Сибирская история полна страстей, корысти и самоотверженности. И знать её надо просто потому, что мы русские.

Алексей Викторович Иванов , Юлия Юрьевна Зайцева

Публицистика

Похожие книги

Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4

Четвертое, расширенное и дополненное издание культовой книги выдающегося русского историка Андрея Фурсова — взгляд на Россию сквозь призму тех катаклизмов 2020–2021 годов, что происходит в мире, и, в то же время — русский взгляд на мир. «Холодный восточный ветер» — это символ здоровой силы, необходимой для уничтожения грязи и гнили, скопившейся, как в мире, так и в России и в мире за последние годы. Нет никаких сомнений, что этот ветер может придти только с Востока — больше ему взяться неоткуда.Нарастающие массовые протесты на постсоветском пространстве — от Хабаровска до Беларуси, обусловленные экономическими, социо-демографическими, культурно-психологическими и иными факторами, требуют серьёзной модификации алгоритма поведения властных элит. Новая эпоха потребует новую элиту — не факт, что она будет лучше; факт, однако, в том, что постсоветика своё отработала. Сможет ли она нырнуть в котёл исторических возможностей и вынырнуть «добрым молодцем» или произойдёт «бух в котёл, и там сварился» — вопрос открытый. Любой ответ на него принесёт всем нам много-много непокою. Ответ во многом зависит от нас, от того, насколько народ и власть будут едины и готовы в едином порыве рвануть вперёд, «гремя огнём, сверкая блеском стали».

Андрей Ильич Фурсов

Публицистика