В конце XVII века тобольский архитектор и знаток Сибири Семён Ремезов нарисовал мамонта для главы Сибирского приказа Андрея Виниуса. Рисунок он подписал: «Зверь в Сибири мамонт». У Ремезова любопытство было сильнее страха перед инфернальной тварью, и в Барабинской степи вблизи озера Чаны Ремезов сам отыскал огромный скелет мамонта. Тридцать казаков доставили находку в Тобольск, а Ремезов собрал скелет левиафана и установил для всеобщего обозрения возле дома воеводы. Мамонт получился высотой в 36 локтей. Мужики, глядя на это рогатое чудище, украдкой крестились, бабы охали, а торжествующий Ремезов с секирой в руке гордо вставал внутри конструкции под рёбрами и показывал, что до макушки мамонта не дотянуться даже кончиком секиры.
В 1720 году «куриоз» Ремезова увидел знаменитый исследователь Сибири Даниил Готлиб Мессершмидт; он описал этого мамонта в своём дневнике. В 1740 году во время Второй Камчатской экспедиции академик Герхард Фридрих Миллер забрал тобольский скелет и увёз в Академию наук, но через семь лет мамонт Ремезова погиб при пожаре Академии.
«Глас приятный и улыбка»
В 1700 году освободилась тобольская кафедра. Новым митрополитом назначили иеромонаха Димитрия (Туптало), но сразу стало ясно, что Димитрий по здоровью не сможет поехать в Тобольск. Пётр приказал киевскому митрополиту Варлааму подыскать священника, подходящего для дикой Сибири: физически крепкого, благонравного и учёного. Поиски длились больше года. В конце концов, Варлаам указал на архимандрита Филофея (Лещинского), эконома Киево-Печерской Лавры и настоятеля Свенского (Ново-Печерского) монастыря под Брянском. Пётр побеседовал с Филофеем, и архимандрит ему понравился. 4 января 1702 года Димитрий был переведён в Ростов, а Филофея посвятили в митрополиты Тобольские и Сибирские. И вскоре Филофей отбыл в Тобольск, забрав с собой два десятка учёных монахов из Малороссии, книги, иконы и церковную утварь. Ему было 52 года. Митрополия его казалась необъятной: она простиралась на десять тысяч вёрст в длину и на три тысячи вёрст в ширину. Но проблемы, которые предстояло решить новому митрополиту, были ещё необъятнее.
Сначала владыке нужно было навести порядок в церквях и монастырях. В Сибири Филофей обнаружил полный разброд. Попы являлись на службы пьяными и в грязных рясах, монахи шатались по городу, клянчили подаяние и спали с бабами. Многие храмы стояли закрытые – не хватало священников. Митрополит вынужден был принимать в батюшки крестьян и казаков, но клир получался малограмотный. Опечаленный владыка докладывал Петру: «Пришед в Сибирские страны, в церквах Божиих обрёл великое нестроение. А чинится то за великою простотою и нищетою».
6 декабря 1702 года в далёком Енисейске Филофей созвал Всесибирский церковный Собор. Для него владыка составил «Соборные статьи»: 51 правило, касающееся всех областей богослужения и жизни священников в Сибири. Владыка хотел сделать такие соборы ежегодными, но Пётр побоялся, что церковь в Сибири усилится сверх меры, и запретил.
Филофей, опытный эконом, выпросил у Петра большие льготы. Архиерейский дом получил разрешение бесплатно отправлять дощаник за солью на Ямыш-озеро, беспошлинно ловить рыбу в Оби и не отсылать в столицу собранные «милостынные» деньги, как было принято, а оставлять их у себя на духовные школы. В 1706 году владыка съездил в Москву и вернул под свою власть Кодский и Невьянский монастыри, возобновил Берёзовский монастырь. Софийский собор в Тобольске Филофей расширил и основал при нём хор из черкасов – ссыльных казаков-украинцев. Чтобы священники не попрошайничали, Филофей определил им твёрдое жалование, а сельским приходам выделил пахотные и сенокосные земли.
В 1702 году владыка открыл Славяно-русскую школу, присоединив к ней школу воеводы Черкасского. Для преподавания он выписал из Киева пять просвещённых монахов. Печерский монастырь прислал книги. Скоро тобольская школа стала одной из крупнейших в России: она считалась пятой после духовных училищ в Киеве, Москве, Ростове и Чернигове.