Debriefing the President

Брюс завязал знакомство и, прежде чем я понял, что происходит, представил себя как мистера Джека, а меня - как мистера Стива. Когда я спросил его позже, почему он так поступил, он ответил, что это было сделано для моей собственной безопасности. С тех пор я стал известен Саддаму как мистер Стив. Все было хорошо, за исключением того дня, когда у меня на шее висел значок коалиции. Я увидел, что Саддам смотрит на значок, и понял, что он пытается его прочесть. Я успел снять его, но тут Саддам взорвался: "Кто вы? Как вас зовут? Я хочу знать это сейчас же!" Саддам постоянно повторял это: Кто мы на самом деле? Мы никогда не говорили ему, кто мы такие. Мы просто сказали, что представляем правительство США, и были уверены, что он уже знает, к какой организации мы принадлежим. Наконец Саддам ухмыльнулся и сказал: "Ладно, я понял".

В первые пару сеансов общения с Саддамом у меня немного заплетался язык. Изучая историю на протяжении стольких лет, я теперь оказался в самом ее центре. Когда вы являетесь аналитиком по вопросам руководства в ЦРУ , вы всегда находитесь в стороне. Саддам был человеком, которого я знал по фотографиям, по биографическим анекдотам, по исследованиям его семейных связей, по описаниям иракских перебежчиков, по секретным отчетам о его стиле руководства и автократических излишествах. Теперь он сидел напротив меня.

Первая сессия была направлена на то, чтобы заставить Саддама говорить. Мы не задавали никаких жестких вопросов, потому что все еще прощупывали его. Мы должны были завоевать его доверие или хотя бы терпимость, потому что нам нечего было предложить ему в обмен на сотрудничество. Мы не могли сказать ему, что поговорим с судьей и попросим смягчить приговор. Мы понятия не имели, как Саддама будут преследовать в судебном порядке и кто будет заниматься преследованием.

Мы сказали ему, что хотим обсудить с ним события его режима. Мы подчеркнули, что политикам в Соединенных Штатах очень интересно, что он скажет. Я протянул ему несколько книг с фотографией Саддама на обложке. Я сказал ему, что на Западе есть много информации о нем. Часть из них была точной, часть - неточной, а в некоторых мы просто не были уверены. Я сказал Саддаму, что это его шанс раз и навсегда исправить ситуацию и рассказать миру, кто он такой. Саддам выслушал и кивнул в знак согласия.

Ахмад, наш переводчик, был чрезвычайно ценен. Будучи единственным человеком, говорящим по-арабски, Ахмад пообщался с Саддамом еще до того, как мы начали допрос. Он рассказал нам о некоторых событиях, произошедших с Саддамом в ночь его пленения и до нашего первого допроса. Он сказал, что Саддам довольно быстро освоился в окружающей обстановке и выглядел довольно скромным, однажды попросив иголку и нитку, чтобы починить свою одежду.

По словам Ахмада, через день или два после пленения Саддам спросил его: "Почему никто не приходит поговорить со мной?" Это была очень обнадеживающая новость. До этого момента мы не знали, захочет ли Саддам с нами разговаривать. Честно говоря, мы не знали, чего ожидать. В ночь захвата он вел себя довольно агрессивно, и мы должны были быть готовы ко всему. После начала допросов Ахмад оставался с Саддамом, когда врачи приходили на плановые осмотры. Ахмад докладывал о самочувствии Саддама и о том, что он говорит о вещах, о которых мы говорили.

Наши допросы Саддама должны были длиться месяцами, а не днями или неделями. После первых нескольких сеансов мы поговорили об этом с нашим руководителем группы. Мы сказали, что допрос нужно вести методично. Мы думали, что сможем завоевать его доверие, но только если нам дадут достаточно времени. Ответ был отрывистым: "Таков план. ФБР прибудет сюда через несколько дней. До тех пор он у нас. Выясните все, что сможете". В ответе не было ничего о том, чтобы перезвонить в штаб-квартиру ЦРУ, ничего о том, чтобы разработать план с указанием наших целей. Все нужно было делать на ходу. Мы многому научились у Саддама, но могли бы научиться гораздо большему. Как сказал бы Саддам, "духа диалога не было".

Наши военные коллеги не могли быть более полезными. Во главе с Макрейвеном они из кожи вон лезли, чтобы помочь нам во всем, что нам было нужно. Когда врач подразделения отказался предоставить нам ежедневную медицинскую карту Саддама, мы попросили Макрейвена вмешаться. На следующее утро врач предоставил нам самые свежие данные о состоянии здоровья Саддама .Макрейвен был отличным офицером и прирожденным лидером, и я не удивился, когда много лет спустя узнал, что он организовал рейд, который привел к гибели Усамы бен Ладена.

Во время первых нескольких сеансов Саддам, казалось, чувствовал себя комфортно и даже наслаждался нашими разговорами. Однажды он сказал переводчику Ахмаду, что хочет сходить в туалет перед сеансом, чтобы нас не прерывали. Однажды он попросил новую тарелку, потому что "хотел выглядеть более презентабельно". Часто в конце наших бесед он говорил что-то вроде: "Я рассказал вам больше, чем думал" или "Мы могли бы очень хорошо поговорить, если бы встречались вне этих обстоятельств".