Debriefing the President

Саддам пытался сделать вид, что "Иран-контра" не омрачил его отношения с Соединенными Штатами. Однако было ясно, что его глубоко возмущает то, что, по его мнению, американцы ведут двойную игру со своим врагом во время кровопролитной войны. Чарльз Дюльфер, охотник за ОМУ, пытался возразить мне, что "Иран-контрас" не был значительным событием в карьере Саддама. Он представил временную шкалу с основными вехами в отношениях Саддама с США. Я спросил, почему 1986 год, когда была раскрыта "Иран-Контра", не попал в этот список. Дуэлфер заметно разволновался, когда мы заговорили об этом.

Открытие Ирана произошло в середине 1980-х годов, в годы одновременного развития хороших отношений с Багдадом. Соединенные Штаты предоставляли Саддаму кредиты и займы, делились с Ираком разведывательной информацией о передвижениях иранских войск, а в 1984 году вновь открыли посольство в Багдаде. (Воспоминания о кризисе с захватом заложников в посольстве США в Тегеране в 1979-81 годах были еще свежи. Иран считался непримиримым радикалом и, не имея возможности получить кредиты из-за рубежа, был вынужден платить наличными за оружие во время ирано-иракской войны.) В докладе "Иран-Контра", опубликованном в 1987 году, Саддам узнал, что одним из условий переговоров Ирана было содействие Вашингтона в свержении режима Саддама. Это было первое упоминание о смене режима в Ираке, за пятнадцать лет до того, как Джордж Буш-младший официально сделал это политикой американского правительства. В 2011 году мое мнение о важности "Иран-контры" для Саддама подтвердилось после публикации секретных документов, найденных американскими военными после вторжения. В них содержались протоколы заседаний Совета революционного командования, на которых Саддам обсуждал "Иран-Контру". Как писал Майкл Гордон в The New York Times, "дело "Иран-Контра" оказалось особенно горьким для господина Хусейна и его помощников, и они несколько недель пытались его осмыслить. Среди прочего, они не могли понять, почему администрация Рейгана предприняла военные действия против Ливии в 1986 году, а теперь обращается к Ирану, поскольку, по словам г-на Хусейна, Иран "играет большую роль в терроризме"".

Мы проговорили два с половиной часа и вдруг услышали стук в дверь. Наступало время ужина Саддама. Мы все встали и сказали, что скоро вернемся, чтобы поговорить с ним. Саддам кивнул головой в знак согласия. Он повернулся, чтобы уйти, а затем снова повернулся к нам лицом. Он положил руку на сердце и сказал: "Я хотел бы, чтобы вы знали, что мне это очень понравилось. Я уже несколько месяцев ни с кем не разговаривал. Я так давно не имел возможности вести содержательную беседу и с нетерпением жду нашей следующей встречи". Он улыбнулся и повернулся к нам спиной, когда ему на голову накинули капюшон и повели обратно в камеру. Мы все чуть не упали. Мы были очень воодушевлены тем, что Саддам одобрил наши усилия, и надеялись, что это приведет к продуктивному процессу допроса. Мы сразу же передали в Лэнгли, что Саддам, похоже, готов расширить рамки нашей беседы. Несмотря на наше обещание говорить только об "истории", вскоре мы перешли к вопросам о режиме.

Мы вернулись в трейлер и начали писать свои заметки. Вскоре нас посетил начальник станции, человек по имени Боб, который вышел из Национальной тайной службы (NCS), оперативного подразделения ЦРУ. У него не было опыта работы на Ближнем Востоке, и его якобы привлекли, чтобы привести в порядок багдадскую операцию. Как и многие другие сотрудники NCS, он был очень низкого мнения об аналитиках. Офицеры по делам из NCS утверждали, что не знают, чем на самом деле занимаются аналитики. Вы пытались объяснить им свою работу, а они еще больше запутывались. Офицеры по делам были экстравертами, уверенными в себе людьми, которые подходили к аналитикам, чтобы воспользоваться нашим опытом, когда они проверяли источник.

Члены NCS также считали, что аналитики являются источником утечки информации в СМИ. Боб сказал мне, что если я проболтаюсь о том, что сказал Саддам, то буду исключен из группы по подведению итогов. Очевидно, Бобу не нравилась идея иметь аналитика в составе команды, возможно, по причинам, изложенным выше. В тот вечер он сказал мне, что я больше не буду находиться в комнате с Саддамом и что Чарли, руководитель нашей группы, будет вести допрос. Когда допрашиваемые закончат, я напишу ежедневный отчет, основанный на том, что они сказали мне о Саддаме, а затем разработаю линию их допроса на следующий день. Я указал ему на то, что при разговоре с Саддамом им необходим такой эксперт по Ираку, как я, хотя бы для того, чтобы возразить ему, если покажется, что он лжет. Затем я вышел из комнаты и сказал Брюсу, что если я не буду участвовать в допросе, то на следующем же самолете вернусь в Штаты. Ему удалось успокоить меня и он сказал, что поговорит с Бобом. Впоследствии мне удалось убедить Боба, что мой опыт был необходим для успешного проведения допроса.