Debriefing the President

Я спросил Саддама о деньгах, которые были найдены у него, когда его схватили. Саддам ухмыльнулся и сердито хмыкнул. Он назвал крупную сумму в долларах. *********************************************Он спросил. ***************************** "Это та сумма, которая была у меня с собой на момент прибытия американских войск. Кое-кто из ваших людей угостился моими деньгами". Саддам был совершенно серьезен. Было видно, что его бесит мысль о том, что кто-то его обворовал, и он хочет, чтобы мы отчитались за пропавшие деньги. Я сказал ему, что вряд ли солдаты могли что-то украсть, учитывая громкий характер рейда и последующий шум в прессе, а также то, что американские спецназовцы не занимаются подобными вещами. В этот момент Саддам попросил меня отдать ему ручку и блокнот и сказал: "Можно?". Я отдал ему ручку и блокнот, и он написал документ, в котором для протокола было указано, что*******************пропал из его владений. С большим размахом он подписал записку и вернул мне блокнот. Я продержал это в блокноте около дня, но понял, что не могу оставить документ себе. Адвокаты сказали нам, что все, что он сказал или написал, может быть обнаружено, и поэтому все документы должны быть переданы для возможного обвинения. Теперь я жалею, что не сохранила его на память о нашем совместном времяпрепровождении. Вместо этого я передал его одному из своих товарищей по команде, мы запечатали его в пакет с замком-молнией и положили в сейф. Я уверен, что этот листок бумаги лежит где-то в папке в коробке.

На первых порах мы были сильно ограничены из-за отсутствия документов. Мы не знали и не имели доступа к огромному массиву иракских документов, который находился в распоряжении армии США. В таком деле, как операция "Иракская свобода", синергия и способность координировать действия между разрозненными элементами сил вторжения оказались невозможными. Эти документы были бы бесценны, потому что мы могли бы показать Саддаму, что у нас есть на него сведения, проломив стену его самоуверенности. Когда два года спустя я узнал об архиве захваченных иракских документов, мне стало плохо. Эта информация сделала бы наш дебрифинг, как и дебрифинг ФБР, гораздо более плодотворным. Это было еще одним доказательством того, насколько неподготовленным было разведывательное сообщество к поимке Саддама.

Правительство Саддама хранило архив заседаний Совета революционного командования. Это был высший правительственный орган, принимающий решения, и Саддам был его председателем. Заметки с заседаний были бы чрезвычайно полезны в ходе нашего дебрифинга. При любом успешном подведении итогов знание - это сила. Не обязательно пытать людей или угрожать им физической расправой. Если вы покажете задержанному, что можете документально подтвердить факты, это сильно ослабит его способность скрывать информацию. Большинство задержанных утверждают, что они невиновны. Но как только вы начинаете задавать вопросы, основанные на достоверной информации, задержанный начинает нервничать и проявлять нерешительность. У вас больше шансов узнать больше, потому что вы ограничили его способность давать ложные или вводящие в заблуждение ответы. Внезапно задержанный начинает предлагать информацию в надежде, что его сотрудничество в дальнейшем принесет снисхождение.

Хотя он часто говорил, что с нетерпением ждет наших встреч, это не означало, что он был особенно сговорчив. Для него это был способ скоротать время. Иногда, когда мы пытались добиться от него объяснений, Саддам неверно истолковывал наши вопросы, подразумевая, что мы невежественны. Иногда он использовал несколько разнонаправленных мыслей, чтобы ответить на простой вопрос. Он говорил что-то вроде: "Скоро я изложу вам свою точку зрения, но сначала я должен рассказать вам о Х". После этого начиналась длинная лекция на, казалось бы, не имеющую отношения к делу тему. Затем Саддам возвращался к вопросу и привязывал его к теме, о которой читал лекцию.

Саддам был самым подозрительным человеком, которого я когда-либо встречал. Он всегда отвечал на вопросы своими вопросами и часто требовал объяснить, почему мы задали ту или иную тему, прежде чем дать ответ. Мы задавали ему вопрос об определенном событии во время его президентства, а он начинал свой ответ с возвращения к правлению Саладина. После нескольких таких затянувшихся ответов Брюс останавливал его и говорил: "Саддам, я думаю, нам нужно, чтобы вы больше сосредоточились на непосредственном вопросе и не вдавались в исторические подробности". Саддам делал недоуменный вид и отвечал: "Но то, что я говорю, очень важно, и вы должны услышать все это". Впоследствии я часто задавался вопросом, сколько людей говорили Саддаму Хусейну, чтобы он был краток, и дожили до этого.