Debriefing the President

Мы вернулись к теме великих лидеров. На протяжении многих лет работы в ЦРУ мне снова и снова говорили, что он был учеником Сталина и Гитлера, которые якобы были его образцами для подражания. Но Саддам выражал восхищение де Голлем, Лениным, Мао и Джорджем Вашингтоном. Теперь он добавил Тито и Неру. Он осторожно отметил, что уважает Ленина как мыслителя. "Сталин меня не интересует. Он не был мыслителем. Для меня, если человек не мыслитель, я теряю интерес. О Сталине ходило много историй: его заявление о развитии сельского хозяйства и его дела с владельцами и кулаками больших участков земли, и Берия, его начальник разведки. Это делало его невыгодным, а его стиль был отвратительным".

Ни разу за время нашего общения Саддам не сказал, что восхищается Гитлером или Сталиным. Идея о том, что Саддам был в восторге от нацистских и советских лидеров, дала многим ученым шаблон, с помощью которого они могли объяснить его неспециалистам. Кроме того, это был легкий способ демонизировать иракского силовика. Затем это восприятие перекочевало в политический мир. Накануне войны в Персидском заливе президент Джордж Буш сравнил Саддама с Гитлером. Как только у нас на руках появился новый Гитлер, мы обязаны действовать. Почему? Потому что главным уроком агрессивной внешней политики Гитлера стало то, что союзные страны предпочли умиротворение, когда действия могли бы остановить немецкого диктатора и предотвратить Вторую мировую войну.

 

Саддам взорвал свою макушку

----------

 

После первых нескольких встреч Брюс подошел ко мне и спросил, не возьму ли я на себя инициативу задавать вопросы. Если раньше мы задавали их оба, то теперь я буду задавать вопросы один, а роль Брюса будет заключаться лишь в том, чтобы поддерживать разговор, если Саддам покажется, что он готов прервать сотрудничество. С его ограниченными знаниями о Саддаме он думал, что у него закончились провокационные вопросы. К тому времени мы выработали регулярный порядок проведения наших бесед. Я сказал, что буду рад, хотя чувствовал себя довольно измотанным после трех месяцев пребывания в Ираке. Я довольно крепкий парень, но неправильное питание, недосыпание и изнурительный график интервью, состоящий из одного-двух сеансов в день, выбили меня из колеи. Я также чувствовал себя расстроенным. У нас было очень мало времени на исследования, а когда мы их проводили, пропускная способность нашего компьютера была настолько ограничена, что невозможно было углубиться в то, что могло бы дать интересные ответы. Наверное, мы могли бы просто задавать свои вопросы и послушно записывать его ответы, чтобы Белый дом мог с ними ознакомиться. Но мы были профессионалами, и это было самое важное событие, происходящее в Ираке. Я понимал, что вряд ли мне еще когда-нибудь представится подобная возможность в моей карьере. Кроме того, для Агентства это была незнакомая территория. Если не считать допроса панамского силача Мануэля Норьеги в 1989 году, американские правительственные чиновники не задерживали и не допрашивали бывшего главу государства со времен окончания Второй мировой войны, когда США допрашивали адмирала Карла Дёница, избранного преемника Гитлера в последние дни Третьего рейха.

Каждое утро мы встречались с нашими военными коллегами и узнавали, как обстоят дела у Саддама с тех пор, как мы виделись с ним в последний раз. Я вкратце рассказывал, какие темы планирую затронуть в этот день. Затем мы отправились в камеру для допросов и стали ждать, когда его приведут. Стало ясно, что ФБР не собирается заменять нас до Нового года. Когда я спросил представителя Бюро в Багдаде, почему ФБР так долго тянет, он лишь пожал плечами и сказал: "Думаю, они просто ждут, когда закончатся праздники". Я решил, что Бюро все еще пытается собрать команду и войти в курс дела по Саддаму, который не был обычным подозреваемым ФБР. Нам сказали, что ФБР направляет специального агента, владеющего арабским языком, в качестве руководителя группы.