Дед Мороз переходного возраста

– Да-да, – протянул гном, изображая осведомлённость. – Ну-с, показывайте.

– Его?

– Ну а кого ж ещё? Его, голубчика.

Смотритель ушёл в соседнюю комнату. Комиссия двинулась за ним.

Там стояло нечто вроде большой теплицы. Женя прикоснулась к мутному стеклу её стенки, на пальцах осталась вода. «Морозница», – шепнула она.

Карл открыл дверцу и покосился на Моро.

– Он не будет лаять? – спросил смотритель. – Не хотелось бы будить его в этот час.

Максим привязал поводок к стулу и поспешил за остальными.

На кушетке спал человек. Он был одет в жёлтую шубу и шапку, из-под которой выбились волосы цвета ёлки. Усики и редкая бородёнка имели такой же оттенок, а на носу сидел прыщ. Человек похрапывал, его пухлая рука поднималась и опускалась вместе с круглым животом, на котором лежала. Вторая рука свисала с кушетки, к ней тянулась трубочка.

– Это капельница? – спросила Женя. – Он болен?

– Что вы? Это ёлочный сок – обязательный ингредиент для созревания Деда Мороза. Без него никакой магии, никакого новогоднего настроения.

– Это…? – начал Максим.

– Да, сударь, – помрачнел смотритель. – Мы удивились не меньше вашего, когда распечатали Морозницу. По нашим расчётам, он уже должен был созреть, но он стал громко включать музыку, просить подать ему мопед вместо саней и даже на руках ходить. И это при его-то комплекции!

Смотритель покачал головой.

– Как видите, он и внешне не дозрел.

И, правда, с этими зелёными волосами Мороз, совсем ещё не Дед, напоминал огромный недозревший помидор.

– Потому-то и делаем дополнительные вливания, – развёл руками Карл.

– А вы тоже себе такими капельницами настроение создаёте? – шепнул Максим.

– Ну нет, для настроения нам и внутрь достаточно, – улыбнулся смотритель. – А капельницы только на Дедов Морозов действуют – силу волшебную пробуждают. В нас-то другая магия, своя, её соком не увеличить. К тому же, доступ к соку есть только у наставника. А я – лишь смотритель.

– И как его магия? Тоже не созрела? – спросил Клим.

– Да колдует помаленьку, – вздохнул смотритель. – Правда, хиленько выходит.

– В чём же причина? – не унимался Клим.

– Версий много. – Решили, что в массовой потере веры. Всё меньше детей верит в Деда Мороза. А взрослые и вовсе. Пройди он мимо, никто и не заметит.

– Мда, – Клим почесал бороду.

– Вы останетесь на конкурс?

– Непременно, – кивнул Клим и поплёлся к двери. – А кто участвует?

– Снегурочка, гном из департамента подарков, и снеговик, что руководит транспортным отделом.

Клим кивнул, и комиссия вышла в коридор.

Едва они миновали поворот, Максим уставился на Женю и Клима глазами-тарелками.

– Дед Мороз?

– Тише! – шикнула Женя.

– Просто скажи, – не унимался Максим.

– Ну да, а ты сам не понял?

– Что тут же понятного?

– Ты не веришь в Деда Мороза? – спросила Женя.

– Верю. То есть верил, потом перестал. Да не знаю я! А сама-то ты веришь?

– Конечно! Откуда, думаешь, у меня это чудо взялось? – Женя указала на гнома.

– Зачем ты назвалась чужим именем? – вмешался Клим. – Кто такая Жанна?

– Как зачем – для конспирации.

– Тебя же здесь не знают. И его тоже, – он кивнул на Максима.

– Можно подумать, тебя знают.

– Ещё как! Просто никто не узнаёт. Это ведь не мой облик, а заколдованный.

Женя уставилась на гнома:

– Ты что, шоколада объелся?

– Кстати! – спохватился Клим. – В нём-то всё и дело. Я же не просто так его ел. Меня прямо тянуло к шоколаду. Чем больше я съедал, тем больше вспоминал, кто я и откуда. Он точно развеивает чары.

Женя и Максим переглянулись.

– И на ёлка-стража это подействовало, – добавил гном. – Они же на чистой магии двигаются.

– Так вот почему она после конфеты зависла! – догадалась Женя.

– Ага.

Клим взглянул на Моро.

– Твой пёс? – спросил он Максима.

– Мой.

– Давно у тебя?

– Год уже.

– Да ну! – удивилась Женя. – Он же щенок совсем. У моей бабушки пёс так вымахал за год, что не узнать.

– Это карликовый хаски, – обиделся Максим.

– Карликовый, – фыркнула Женя, – таких не бывает!

– Пудель бывает, а хаски не бывает?

– Тихо вам! – скомандовал гном. – И что, обычный пёс?

– Ну, – кивнул мальчик. – Только не растёт. И спать не может без колыбельных.

– Как это?

– Скулит по ночам, пока я ему не спою, – Максим покраснел.

– А много ты колыбельных знаешь? – улыбнулась Женя.

– Ни одной.

– Что ты нас путаешь? – осерчал гном.

– Честно. Они как-то сами поются. Я вместе с Моро под них засыпаю, а наутро не помню ни слова. Это правда, скажи, Моро.

Щенок взвизгнул и наклонил голову.

– Вот, молодой человек, какая магия лежит на твоём щенке, что даже тебя касается.

– Да ну вас! – отмахнулся Максим.

– Позволите рассмотреть? – гном протянул руку к медальону на ошейнике.

Моро завилял хвостом.

– Смотри, жалко, что ли, – разрешил Максим.

– Я не к тебе обращаюсь, – гном уже изучал гравировку. – Ну вот, она самая.

– Что? – Женя и Максим присмотрелись.

– Видите, царапины вокруг имени?

Ребята разглядели едва заметные потёртости, а гном рассуждал вслух:

– Думаю, это следы заклинания, но вряд ли намеренные, возможно, побочный эффект или какая-то неполадка. Как со мной: меня наверняка хотели превратить в бездушную игрушку, но я каким-то образом сохранил разум, хоть и затуманенный.