Дедушка, не спи!

— А хорошо выучил?

— Один раз прочитал.

— И про что пункт?

— Про… — тут Рамилка замялся, и я понял, что говорить об истории ему ничуть не легче, чем гадать о секретах погреба. — Что-то случилось на Балканах. Кто-то кого-то пресанул.

— И?

— Мусульмане пытались уравнять права с христианами. Турки вставляли палки в колеса сербам. В конце началась война. Про войну — это уже второй пункт. Я его не читал.

— Тебе нужно чуть подробнее рассказывать. Я тоже помню, что параграф про войну, но училка может спросить про какую.

— Про Русско-турецкую, — уточнил Рамилка.

— Точно! Про Русско-турецкую. Значит, ты все-таки хорошо подготовился.

— Нормально. Я повторю перед уроком, пару слов скажу. Тройку точно поставит.

Мы подошли к воротам школы. Намечался очередной теплый день, и пересекать линию, отделяющую школу от парка, не хотелось. Пусть мы плохо учились, мы никогда не прогуливали занятия. (Правда, иногда опаздывали). Рамилка вошел в ворота и присоединился к потоку школьников.

Здание школы и стадион разделала полоска низкорослых туй. В этом году районный бюджет выделил деньги на облагораживание территории социальных объектов, и наш директор предложил сделать под туями небольшую зону отдыха. Здесь установили красивые лавочки и figurine урны. Словом, все, на что хватило денег. Стоит добавить, что лавочки школьники изрисовали к концу первой недели, а урны вывернули к началу третьей. Вот такая благодарная молодежь училась в моей школе.

На одной из лавочек я заметил Сабину. Девочка помахала мне рукой. «Привет», — молвила ее нежная улыбка. От Рамилки это действие не ушло. Подхватив портфель, он замешался в толпе, и мы разъединились.

Сегодня Сабина была в белой блузке и черной юбке чуть выше колен. В такой теплый день она бы нашла юбку и покороче, но учителя держали ее в рамках. Они давно осознали, за кем им придется пристально следить в ближайшие года три. В седьмых классах я бы выделил трех-четырех девочек, сознание которых уже проснулось и готовилось к приключениям. Сабина выглядела ярче всех, потому что была красивой.

Я остановился и подождал девочку. На урок вовремя уже было не попасть, поэтому мне оставалось распределить время так, чтобы меня вообще впустили в класс. Сабина на урок не торопилась. Она обошла палисадник, где распускались розы, и куда часто залетал со стадиона футбольный мяч. Подружки Сабины тоже не стали дожидаться звонка. Кому-то в голову пришла мысль посмотреть на часы, и лавочка опустела. А сама Сабина, не спеша, подошла ко мне.

— Привет! — Она положила руки мне на пояс.

Пальцы забрались под ремень со стороны спины.

— Привет.

— Хочешь, расскажу прикол?

— Рассказывай.

Она вытащила из сумки газету. Судя по потрепанности, я бы сказал, что газету выловили из лужи. Обычно так выглядит «желтая пресса» после того, как старшеклассники где-нибудь на пикнике пролистают ее от корки до корки и выбросят в реку. Учительница по литературе мечтала, чтобы так выглядели книжки во время нашего изучения, но получалось все наоборот. Если книга и выглядела потрепанной, то совсем не из-за того, что ее кто-то читал.

В газете на главной странице оказался новостной блок.

— Поступило предложение создать публичный дом в портовой части города, — подавив смех, объяснила Сабина. — Представляешь?

Точного определения публичному дому я не знал, но он ассоциировался у меня с чем-то вульгарным, похабным и аморальным.

— Нет, — честно ответил я и взял газету.

Прозвенел звонок на урок.

— Читай, — сказала Сабина. — В субботу в Доме культуры состоится собрание, где выступит глава района и автор идеи господин Яремчук. Приглашаются все желающие, кому есть что сказать.

— Вот это да! — восхитился я, мало понимая, о чем идет речь. — Публичный дом… это ж целое событие!

— Вряд ли, — усмехнулась Сабина. — Событием будет собрание. Я уверена, люди захотят высказаться на этот счет. Явятся все!

— Скорее, все, кому интересно.

— Нет, кому завидно. — Она подмигнула.

Мы поднялись по ступенькам и зашли в пустой холл. После звонка в коридорах школы становилось тихо.

— Ты бы пошел?

— Здесь написано, что пустят только с восемнадцати лет.

— Дэн, — она взяла газету из моих рук, и я вдруг испугался, не собирается ли она выступить на этом собрании в компании тех, кто «за», — для меня попасть в зал — проще простого. Я ведь общительный человек, и у меня есть надежные друзья. Если хочешь посмотреть «шоу», я пробью место и для тебя. В зал нас не пустят, но мы можем поглядеть из-за кулис.

Я подумал над ее предложением и вспомнил о Рамилке. Ему-то точно это не понравится.

— А мы могли бы… — «Конечно, нет!» молотком отбило в голове. Что за глупый вопрос? Но пойти туда мне ужасно хотелось. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как вершится будущее.

— Что? — девочка прижалась ко мне грудью. Она улыбалась так, словно солнце сегодня взошло не на небе, а в ее сердце. Тело у нее было горячее, как августовский ветер. И когда ее маленькие выпуклости коснулись меня, я испытал странное чувство, будто отвечал на ее вопрос не самостоятельно.

— Да, я хотел бы сходить с тобой!