Дефектная игрушка (СИ)

Сама ложится на стол, даёт распять — приколотить к дереву собственного креста сильными руками чёрта. Рвы сизо-голубых вен проявляются под кожей. Он входит в неё, не тормозя на прямых. Забывается. В горле простукивает короткий вскрик; слёзы морозятся в смятых уголках глаз. Боль не затягивается.

— Подскажи, что делать, — Эрик застывает.

— Полегче. Ты не на грузовике едешь.

Лиза цепляется пальцами за край стола, подтягивается ближе к бёдрам Эрика, смыкая на них ноги, до судорог в икрах, пробует настроить траекторию их полётов в бездну «искренних» оргазмов — сама насаживается на взмыленный член.

Пьяно.

Чертовски.

Они привыкают к правильному единению и выданным размерам. Она привыкает, что он не расшатывает её позвоночник, не воротит членом влагалище; он — что трахать её по-простому незабываемо.

В стремительности прилизанных движений он изливается в неё, перегорая. Эрик ещё терзает её не обмякшим внутри членом, но Лиза перестала ждать того, что утопит её в подожжённом янтаре. Ей хватает его необъяснимой, труднодоступной нежности.

Искренне.

Комментарий к Часть XIII. Фракция Искренности.

Сцена секса поверхностная (Вы не вычитаете чего-то задевающего “фрейдовские струны”; по вершкам, так сказать), но нужная для последующих событий. Простите.

========== Часть XIV. Ножи и свадьбы. ==========

Полукруг расширяется по мере выблёвывания крови из разорванного пищевода на ботинки бесстрашных. Она подползает к ним, разъебывая локти в мясо; они отходят, плюясь. Стая церберов морщится, но сливающийся воедино рёв разинутых глоток призывает не отступать, добивать. Между пальцев, в полублеске, возникает раскладной ножик.

Баланс восстанавливается. Между ними.

Больше нет этих вынужденных перегибов в нежность. Наигранность заканчивается на выходе из зала суда, остаётся только механика отработанных действий в новых днях, безжалостность уничтожающих взглядов поверх голов. Теперь они не убийцы, расстрелявшие друг друга в упор, они подозреваемые с подпиской о невыезде.

Эрик отдаляется. Не на сантиметр, два. На целую бесконечность; на такую гиблую бесконечность.

Лиза предлагает не оформлять «отношения», физически невыносимо продолжать понижать иммунодефицит на простынях из застывшей корки льда. Сквозь лёд никогда не прорастут цветы, не войдут в тела несрезанными, переплетёнными шипами.

Не по протоколу.

Обезумевшая толпа бесстрашных изнашивает связки в требовании снять ножом скальп с покорёженной жертвы. Кто-то уходит, не выдерживая давления толпы; кто-то протискивается в первые ряды моральных уродов, примеряя на себя их сущность; кто-то ищет Бога в пространстве разобранного заводского цеха.

Свадебное платье траурного цвета рассыпается по полу чёрным молотым перцем. Оно не сдавливает удушающим корсетом рёбра, не утягивает бёдра, не теснит грудь; оно невесомое, свободное. Для жены чёрта — непозволительно ангельское.

Лиза довольна тем, что предлагает ей Бриана. Неестественно молчащая, обращённая внутрь себя, Бриана. Они больше не касаются тем, которые выплавляют под кожей железные бруски; бруски мешают снабжать организм кровью.

Она не приглашает Бри на свадьбу. Своей боли и так предостаточно, зачем взваливать на себя ещё и чужую.

Ублюдки стучат зубами. Ещё чуть-чуть и вонзят острые резцы в плоть обречённой, разорвут в адовой пляске бешеных псин с прослюнявленными подбородками. Он выбивает ей челюсть, давит ребристой подошвой. Хрип съедаемого щенка режет грудь. Гудение бесконтрольного сонма бесстрашных саднит уши, взрывает перепонки. Реальность обрушивается флуоресцентным светом.

В узких каменных вазах, обёрнутых чёрным фетром, шипят розжигом угли. Они заставляют пульсировать взбешённую кровь под толстой кожей бесстрашных, сидящих в непосредственной близости к дышащими огнём вазам.

Лампы под потолком, за спиной ряженого священника с планшетом в руках, вбивающего в базу данных имена брачующихся, то и дело выбрасывают снопы искр от соприкосновения с водой — они распадаются заревом.

Лиза следует к алтарю первая, без привязки к жениху. Здесь не устанавливают рамок, не обвязывают этикетами. Кто первый пришёл — тот дольше ждёт; кто захотел — ушёл; кто не захотел — не пришёл.

Шлейф платья подхватывает блёстки, жирно чернеющие на полу. Бесстрашные с пузырящимися бицепсами под рубашками соскабливают с грубых ботинок приставшие мерцающие кругляшки, нежные девочки втирают их в ладони. Каждый развлекается по-своему в ожидании жениха.

Минус пятнадцать минут на циферблате.

Лиза расталкивает локтями шакалов, заходящихся в истерическом визге, прорывается к центральной точке света. Стоя на контрольной дуге света, она ощущает невыносимое давление на позвоночник; толпа наваливается на неё.

— Твоя жена, Эрик, — чей-то бас перекрывает гудение заворожённых расправой. — Твоя жена здесь.

Непрекращающиеся смешки в кулак, жалостливые подколки.

Не так уж и крепко ты ухватилась за хуй Лидера.

Каждой бракованной суке по бракованному кабелю. Не хер цепляться за породистых.