Дефектная игрушка (СИ)

— Это предсказуемая реакция, Мур, — Макс произносит это обманчиво сладко. — Чтобы обезопасить плод от вторжения извне, ты будешь под постоянным надзором биологического отца, — Лиза будто проваливается сквозь три этажа.

— Вы чокнутые, оба.

Она вскакивает с места, она вся облачена в протест. Но рука Эрика, не дрогнув, принуждает сесть обратно. Лиза даёт вскипеть запузырившемуся воздуху в грудной клетке, чтобы её всю прожгло от непосильной боли.

— Я поняла, Вы выполняете демографический план.

— Не городи ерунду, просто оцени заботу, или это так трудно? — Эрик сжимает руку Лизы, так и не отняв свою.

Противостояние взглядов.

В этой схватке нет проигравших и нет победителей. Это вымученная ничья их действительности. Они устало выдыхают в просеянную пыль застоявшегося воздуха. Их окружает бетон, переходящий в кирпич, и плеяда зашифрованных мыслей.

— А тебе какой с этого профит?

— Начнём с того, что я отец.

— Ты не отец, — берёт паузу, думая стоит ли продолжить. Однозначно, стоит: — Херня.

Макс с любопытством смотрит на Бесстрашного. Эрик напрягает челюсть, простукивает зубами, резко встаёт со стула. Он, кажется, врежет ей, снесёт челюсть, за дверью кабинета. На это и ориентировано её сопротивление.

— Нам пора.

***

Они чужие, но так близко к друг другу, что в одном из них зарождается новая жизнь.

Лиза на девять месяцев прикована к Эрику, Эрик прикован к ребёнку. И никто не прикован к любви.

Столовая судачит о них не первый час, но никто не берёт на себя смелость взглянуть в его сторону (Эрик опережает Лизу на полтора шага), когда они приходят отобедать. Вместе. Все смотрят на живот «бесстрашной»; живот округлится только к шестому месяцу, а они уже, будто внутри неё (по крайней мере, их глаза; она набита их глазами).

— Теперь тебе персонально выписывают фрукты из фракции Дружелюбия, — Лидер ставит перед ней корзину со смесью разноцветных фруктов.

— Я бы хотела мяса, — Лиза не собирается контролировать уровень здоровья. Этот ребёнок никогда не будет принадлежать ей всецело. Не стоит бороться за него.

— Белка захотелось? — поганенькая улыбка Эрика вонзается ей в лицо. — Я специалист по нему.

— Я ощущаю себя суррогатной матерью, тебе бы тоже не помешало ощущение донора спермы.

— Проблемы начнутся дальше, бесполезная. Нас заставят пожениться, потому что у фракций нет такого понятия неполная семья при живом мужчине и живой женщине, объединённых ребёнком. Нам набьют на запястья татуировки с одинаковым порядковым номером, обозначающим ячейку общества, занесут в определённый реестр. И мы всю жизнь будем повязаны друг другом.

— В этом только твоя вина.

— Твоя вина, что ты вообще родилась на свет, — хлопок ладонью по столу разносится по столовой. Потому что все молчат; все хотят знать, о чём разговаривают будущие молодожёны.

— Твоя — бессердечность.

В какой-то момент они повышают голоса, и все замирают над тарелками с пюре и брокколи.

— Поговорим об этом у меня, слишком много заинтересованных в нашем горе.

***

Они лежат в одной кровати, не касаясь друг друга.

Лиза снова прикована наручниками к прутьям кровати. Эрик исполняет свои обязанности на сто с лишним процентов — держит её на расстоянии вытянутой руки. Между ними (в кровати) именно столько.

У них теперь одна кровать и одни звёзды на долгих девять месяцев.

— Расскажи о сестре, — такие просьбы от невыносимой тишины, толкающейся в подреберьях.

— Чтобы я больше не слышал этого, — Эрик хрустит шеей, ненавидяще смотря на Лизу; Лиза узнаёт себя, изнасилованную, придавленную телом бесстрашного, — иначе разобью твой хребет о своё колено, — Лидер отходит к столу, роется в ящике.

— Она была полезней тебя, — Эрик заклеивает рот Лизы изолентой (эти запаивающиеся губы хочется поцеловать, но в нём борьба; он — сам борьба, он — сам чёрт). На время.

Комментарий к Часть XII. Правила.

Рассыпаюсь в извинениях за столь долгие каникулы “Дефектной”.

========== Часть XIII. Фракция Искренности. ==========

Они живут бок о бок несколько недель.

Почти всегда застают друг друга в ванной комнате поутру. Вытрепанные, со вспоротыми горизонтально веками, на автомате расходятся по своим местам — Лиза встаёт под душ, Эрик отходит к умывальнику.

Эрик не придерживается сохранения интимных граней. Он сам не соблюдает, и ей не даёт.

Они действуют сообща, потому что один из них теперь живёт жизнью второго.

Лиза присутствует на всех тренировках Эрика. Значимых и второстепенных.

Она забивается в самый угол тренировочного зала с бутылкой лимонной воды и наблюдает за тем, как под сильным давлением железа разрываются, растягиваются мышцы у бесстрашных, как они подбирают слюни, сочащиеся сквозь зубы, как стараются размягчить рычание в горле от перенапряжения.

Очередной понедельник проживается по стандартной схеме. Только Лиза забывает, что невеста.

Вспоминает, когда Эрик поворачивает после обеда в противоположный от спортивного зала сужающийся по мере хода коридор. Сдаёт её на время в «камеру хранения» — передаёт портнихе из местного ателье.

— Отвечаешь головой, — говорит Эрик Бриане. Слегка скалится. Она сжимается, её почти нет.