Деградация. Свои люди

Алексей толкнул входную дверь тыльной стороной ладони, проходя внутрь. В нос сразу же ударил резкий зловонно–кислотный запах, вдыхать эту смесь было неприятно. Зрение еще не привыкло к полумраку после лампы дневного света у лифта, потому Алексей нащупал выключатель в прихожей, что было совсем не сложно, учитывая, что по планировке эта квартира не отличалась ничем от его собственной этажом ниже. Вспыхнула чрезмерно яркая для такого помещения лампа, вкрученная в голый патрон, висящий на одних проводах, такие же лампы, причем иногда вместе с патронами, постоянно кто–то воровал из подъезда. Теперь понятно кто.

Прихожая была абсолютно пустая. То есть, вообще без мебели. Следы на полу от грязи и противоголедных реагентов, обычно оседающих на обувь белым налетом, виднелись на полу и вели в комнату, визитеры не слишком переживали по поводу чистоты. Алексей толкнул дверь в комнату, включил свет. Такой же патрон с лампой под потолком, возле одной из стен стоял старый, раздолбанный диван с пружинами, местами вылезшими из обшивки. И больше ничего, комната была совершенно пустой. Неприятный кислотный запах усилился, вероятно, где–то тут был его источник. Следы вели к дивану, у которого визитеры постояли, один из них присел, тут образовалась растаявшая грязная лужица. Сколько их было? Алексей внимательно посмотрел на следы. Двое. Нет, скорее трое.

– Все нормально? – донесся от двери голос Павла.

– Да, Паш, осмотрел прихожую и одну комнату, пусто. Иду на кухню.

На кухне картина сильно не отличалась от той, что Алексей уже увидел. Древняя грязная газовая плита в углу, в другом – старая растрескавшаяся мойка имела какой–то коричневый въевшийся налет, что такое моющие средства хозяева кухни не знали. Или знали, но не считали нужным их применять. У окна стоял трехногий стол, причем, что бы он все же стоял, его безногий угол был уперт в подоконник. Несколько обшарпанных табуреток, едва ли не деревянных, такие он видел в старых фильмах, правда, в гораздо лучшем состоянии. Алексей посмотрел на пол, высматривая следы. Нет, сюда давно никто не заходил. По крайней мере, в ботинках или сапогах прямиком с улицы.

– Иду смотреть последнюю комнату, кухня пустая, – сказал Алексей, проходя мимо Паши, уже заглядывавшему в дверь и продолжающему держать за рукав таджика.

Однако, перед самой дверью, Алексей притормозил, немного опешив. Вместо обычной деревянной межкомнатной двери он увидел металлическую,  такую  же, какие ставят в качестве входных дверей. Она была приоткрыта.

– Что там, Леха? – подал голос Павел, видимо услышав, что Алексей замедлил ход.

– Здесь, хм… Металлическая дверь в комнату.

– Понятно, – отозвался Павел, заходя в квартиру, и затаскивая за собой таджика, теперь с ужасом в глазах указывающим рукой на дверь.

– Паш, чем так воняет? – спросил Алексей.

– Если говорить официальным языком, то вероятно здесь изготавливались наркотические вещества кустарным способом.

– «Крокодил» варили?

– Лех, вариантов чуть больше, чем до фига на самом деле. Я не большой эксперт в этом вопросе.

– А ты чего вдруг расслабился? – удивился Алексей, наблюдая, как его товарищ уже совершенно спокойно заглядывает в комнату.

– Картина примерно понятна. Если тут кто и был, они уже ушли.

– И что же я увижу за этой дверью? Кстати, зачем она тут такая, знаешь?

– В семьях, где живет наркоман, так его родственники от него иногда защищаются. Отделяются. В этой комнате живет его мать. Верней, жила.

– Ты хочешь сказать, что… – побледнел Алексей, понимая, куда клонит Павел.

– Надежда есть, но крайне слабая. Проверь.

Алексей распахнул дверь. Эта комната, в отличие от остальной квартиры, разительно отличалась в лучшую сторону. Во–первых, в ней была мебель. Вернее, даже много мебели, стенка вдоль стены, шкаф у другой, еще один, прямо поперек комнаты, поставленный торцом, потому отгораживающий половину пространства, с приставленными к его тыловой части двумя креслами. Мебель вызывала ощущение избыточности, но скорее всего, внесена она сюда вполне сознательно, что бы закрыть к ней доступ. То есть, что бы ее не унесли на реализацию другие обитатели. Во–вторых, за всем этим имуществом явно был виден уход, и даже дышалось здесь немного легче, запах химических реакций явно был чем–то приглушен, скорее всего, каким–то освежителем воздуха. Алексей прошел дальше, за шкаф. На полу, возле кровати, раскинув руки, лежала Лидия Павловна с огромной раной на голове, уже запекшаяся кровь из нее образовало бурое пятно на полу. Алексей дотронулся до ее шеи. Она была уже холодная, ни о каком пульсе и речи быть не могло. Рядом валялась какая–то палка, похожая на ножку от стола, вероятно ей и бывшая, а теперь ставшая орудием убийства.

Алексей заскрежетал зубами, но постарался взять себя в руки. К черту эмоции, их надо оставить на потом.