Деяние XII

— Не могу передать. Тьма… Пустота… С тех пор во мне всегда эта тьма, эта пустота. Мне кажется, он всё-таки пожрал меня, и из него вышел уже другой Кимбел… Я пришел в себя в пустынной горной долине. Лежал на камнях под Чёрной скалой рядом с трупом учителя. Его лицо было искажено ужасом. Я не знаю, что он увидел во мне перед смертью, но с тех пор в моей власти погрузить человека в безумие или убить взглядом.

Монсеньер вздрогнул.

— Я поднял учителя и посадил на большой валун, прислонив спиной к скале и сложив ему руки на коленях. А потом много часов сидел у его ног, рассказывая, кем я стал. Но он ничего не ответил. Тогда я встал и ушёл оттуда.

— Куда?

— В Большую игру. С тех пор я оставался таким, какой есть. Получил власть манипулировать людьми. Я уехал в Англию и долго учился там, и участвовал в операциях Клаба по всему миру. Я жил в великосветском обществе и среди подонков, и не обнаружил большой разницы. Моими любовниками были принцы королевской крови и бандиты, герцогини и проститутки. Они одинаковы, святой отец. Я появлялся в этом мире под сотней разных обличий, некоторые были очень известны, но никто не догадался, что за ними я. Я стал президентом Клаба, хотя мне по-прежнему кажется, что взрослые ведут какую-то скучноватую игру. Но я-то играю в свою. И в последнее время чувствую, что скоро выиграю главный приз.

— А не чувствуете ли вы в своих действиях некоторое…руководство? Полностью ли вы свободны в решениях?..

Сахиб дернулся и злобно взглянул на Монсеньера.

— Нет! — почти выкрикнул он. — Как вам такое могло прийти в голову?! Кто осмелится указывать мне?..

— Может быть, Орёл?..

Лицо Сахиба исказилось ненавистью, он вскочил на ноги.

— Орла не интересуют наши копошения! Все это для него — иллюзия, один Он реален.

— Успокойтесь, я просто предполагаю, — заметил побледневший священник. — Но с моей точки зрения рассказанная вами история выглядит однозначно: вы одержимы дьяволом, сын мой.

Сахиб запрокинул голову и расхохотался, звонко, по-мальчишески.

— Ох уж мне эти попы! Для них всё так просто…

— Это действительно просто, если ваша совесть всё ещё способна отличить добро от зла. Однако мне кажется, что ей в этом препятствует ваше вечное детство. То, что вы, живя жизнью взрослого могущественного человека, воспринимаете мир как игру.

— Святой отец, иногда вы напоминаете мне моего глупого учителя. Тот тоже любил такие таинственные речи, и я слушал их, восторгаясь премудростью, но ничего не поминая в них. А после Чёрной скалы я понял, что никакого смысла в них и не было, одно занудство… Кстати, несколько лет назад я вдруг снова оказался в том месте — совершенно случайно, как тогда думал. И вы знаете, что… Тело ламы так и сидит там, прислонившись к скале и сложив руки на коленях. Его не тронули ни люди, ни звери, ни птицы, ни разложение. И на лице такой же ужас.

— Я не знаю, как толковать этот факт. Как священник, которому Богом дана власть отпускать грехи, я готов дать вам отпущение, если увижу ваше искреннее раскаяние. Но я его пока не вижу.

Президента Клаба посмотрел на Монсеньера как на слабоумного.

— А почему вы вдруг решили, что я прошу у вас отпущения? Отпущения чего?..

— Грехов общения с бесами, впадения в ересь, блуда, отступничества от Бога…

— Но ведь Бога нет!

Сахиб смотрел на Монсеньера удивленно, словно видел его впервые.

— Вы и правда верите в Бога? Не может быть! Да перестаньте, кого вы хотите обмануть!

— Я действительно верую в Бога, единого в трёх лицах, и во спасительную жертву Господа нашего Иисуса Христа, — чуть дрогнувшим голосом ответил старый священник, но перекрестился твердой рукой.

— Что же, — пожал плечами Сахиб, — похоже, предательство не мешает истинной вере…

— Что вы имеете в виду?

Монсеньер смотрел на юношу с возрастающим ужасом.

— То, что я искренне и ничего не утаивая рассказал вам про себя. А теперь, святой отец, ваша очередь. Теперь я буду исповедовать вас. На колени!

Последние слова Сахиб выкрикнул повелительно и так громко, что гул пошел по сумрачному храму. В его руках змеей метнулось йо-йо, захлестнув ноги Монсеньера, и тот рухнул на колени.

9

Я голодный, посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет, -

Клетки — как круги перед глазами,

Королей я путаю с тузами

И с дебютом путаю дуплет.

Владимир Высоцкий "Игра"

СССР, Ленинград, 25 сентября 1983 года

Несмотря на блаженную истому насытившейся плоти, спать не мог. Лежал, вперившись туда, где во мраке тонул высокий потолок. Впрочем, долгие тренировки на зрение в темноте позволяли ему прекрасно видеть и бугристую известку, и потрескавшуюся лепнину. Мысли текли плавно и неторопливо, будто время остановилось.