Деяния Апостолов на фоне еврейской диаспоры

В современных западноевропейских языках термин «прозелит» имеет два значения: во-первых, «перешедший в любую новую веру», и шире, «новый и горячий сторонник чего-либо» (например, определенного направления в искусстве или политической партии), во-вторых, «нееврей, принявший иудаизм». Любопытно, что современные словари русского языка второго значения даже не фиксируют. Между тем, именно оно и является, если и не исходным, то в определенный период единственным значением этого слова. Русское «прозелит», английское proselyte, немецкое Proselyt и т.д. представляют собой транслитерацию греч. προσήλυτος[13],– родившегося в грекоязычной еврейской среде для передачи др.-евр. גר. Вне иудейских, а затем и христианских сочинений оно не встречается. В еврейской Библии слово גר означало иноплеменника, постоянно или длительное время живущего вне пределов своей родины и нашедшего приют у местной общины, в отличие от נכרי – иностранцев, которые находились в стране временно, например, по делам торговли[14]. Таким образом, термин первоначально принадлежал к сфере социальной, а не религиозной. Однако постепенно, в связи с тем, что на постоянно проживающих накладывались определенные религиозные обязательства (ср. Втор 5:14, 16:10-11, 16:13-14, 29:9-14) и они начинали все глубже интегрироваться в общество («что вы, то и пришелец да будет перед Господом» – Числ 15:15), термин גר приобрел религиозные коннотации, а затем уже стал употребляться исключительно в религиозном значении. Дата этого изменения не ясна[15], но обычно предполагается, что к I в. по Р. Х. слово προσήλυτος– означало «прозелит»[16].

Исходной точкой для тех, кто видят в иудаизме периода Второго Храма миссионерскую религию, является демографический скачок –– резкий рост еврейского населения в Палестине и в диаспоре, который они приписывают, в значительной мере, существенно возросшему количеству прозелитов[17]. Цифры, которые фигурируют в науке, действительно поразительны. Гарнак считал, что в Римской империи жило от четырех до четырех с половиной миллионов евреев[18]. Подсчеты Жюстера дали еще более высокую цифру – шесть или семь миллионов[19]. Барон насчитал в первой половине I в. по Р. Х. восемь миллионов евреев, т.е. он полагал, что они составляли одну восьмую часть от всего населения Римской империи[20]. Ко всем этим подсчетам следует относиться с изрядной долей скепсиса. Так Гарнак, например, положил в основу своей статистики утверждение Филона Александрийского, что в Египте жило около одного миллиона евреев[21], которое сейчас большинство исследователей считает сильным преувеличением[22]. Отсутствие достаточного количества исходной, в первую очередь, археологической информации и надежной методологии подсчета делает предлагаемые цифры, мягко говоря, произвольными[23]. Но хотя предложенные высокие цифры еврейского населения являются ненадежными, то, что в римское время население это было значительным и продолжало расти, сомнения не вызывает. Это подтверждается как литературными свидетельствами, так и археологическими данными[24]. Было бы очень соблазнительно приписать этот рост миссионерской деятельности. Хотя в таком объяснении есть своя логика, однако одного логического правдоподобия для установления исторического факта недостаточно. И если мы не поддадимся гипнозу гигантских (и при этом ненадежных) цифр, а просто станем говорить о существенном приросте еврейского населения в эллинистический и римский периоды, то такие объяснения как важное, в сущности, религиозное значение, которое придавалось плодовитости, отказ евреев от абортов, убийств новорожденных и применения контрацептивов, а также концепция благотворительности, вследствие которой беднейшие члены общины всегда могли рассчитывать на поддержку, представляются вполне достаточными[25].

А теперь обратимся к другим аргументам, которыми обосновывается существование иудейской миссионерской деятельности. Однако прежде чем начать обсуждение свидетельств, которые традиционно привлекаются в этой связи, необходимо четко обозначить поставленную задачу. Никто из исследователей, занимающихся иудаизмом первого века, не возьмется отрицать сам факт существования определенного количества прозелитов в это время. Вопрос в другом: действительно ли иудеи активно рекрутировали прозелитов, или же они, хотя и приветствовали, а иногда даже и поощряли обращение язычников в иудаизм, не видели в этом своей религиозной задачи. Как верно заметил М. Гудмен, «необходимо четко различать, с одной стороны, присущее евреям желание вызвать восхищение других своим образом жизни, или пробудить в них уважение к Богу Израиля, или привить другим народам представление об этическом поведении, или, наконец, благочестивую надежду евреев совершить все это в будущем и, с другой стороны, импульс обратить язычников в иудаизм»[26].