Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография

1) для постоянного упражнения в ковке для кузнецов – чтобы каждая строевая лошадь была перекована не далее, как через 6 недель, подковывать ежедневно в каждом действующем эскадроне по 3 лошади;

2) когда в течение 6 недель таким образом будут подкованы лошади всего эскадрона, начать перековывать тех лошадей, которые были кованы сначала;

3) во всех действующих частях гвардии и армии иметь лошадей раскованными: летом – если назначено будет травяное довольствие, а осенью и зимой, если по расположению частей возможно, но не далее января месяца;

4) в бригадах кавалерийского запаса в отношении ковки молодых лошадей руководствоваться приказом 1884 г. № 18;

5) подковывать каждую из них не менее 2 раз в течение пребывания ее в кадре, обращая при этом особое внимание на правильную расчистку;

6) в то время, когда лошади не куются, кузнецов занимать изготовлением подков и гвоздей для ковки, а также расчисткой копыт, чтобы придать копытам правильную форму;

7) начальникам частей обращать внимание на исправность кузнечных инструментов [29, л. 1–1 об.].

Между прочим, в русской дореволюционной кавалерии использовались уральские лошади. Их покупали по 125 руб. за лошадь, но с приводом их из Уральска самими уральцами в Сызрань [29, л. 6].

Великий князь Николай Николаевич Старший был женат на Александре Фредерике Вильгельмине (в православии великой княгине Александре Петровне), старшей дочери герцога Ольденбургского Константина Фридриха Петра. Имел сыновей: великих князей Николая Николаевича (6 ноября 1856) и Петра Николаевича (10 января 1864). Жена и дети вероисповедания православного [22, л. 52 об.].

За ним были имения:

родовое: мыза Знаменская, близ Петергофа;

благоприобретенное – Минской губернии Борисовского уезда – Борисовщина 180000 десятин земли с населенными 7000 крестьянами, и в Крыму, на южном берегу около Ялты, 8 десятин, пожалованных Его Величеством (по-видимому, Александром III. – О. Ф.), под названием Катимейс [22, л. 52 об.].

Правда, личная жизнь у этого человека не была простой: у него произошла размолвка с семьей (об этом говорит его завещание). Дело в том, что первый брак великого князя Николая Николаевича Старшего распался. Он публично, вместе с духовником великой княгини протоиереем Василием Лебедевым, обвинил свою первую жену в измене, изгнал ее из Николаевского дворца, отняв все драгоценности и подарки. Александр II выслал ее за границу «на лечение», приняв на себя все расходы по содержанию изгнанницы. До конца жизни она прожила в основанном ею Киевском Покровском монастыре. Однако с достоверностью нельзя сказать, кто из супругов был настоящим виновником распада их семьи. Развод формально оформлен не был.

Второй женой великого князя (без оформления) была балерина Екатерина Гавриловна Числова. У них родилось пятеро детей, которым в 1883 г. была высочайше пожалована фамилия Николаевы и дворянство. Этой фамилией именовалась и сама Екатерина Гавриловна.

Копия завещания великого князя Николая Николаевича Старшего, относящаяся к 1880 г., показывает, что он все завещал Екатерине Гавриловне Николаевой, а после ее смерти – ее детям (Ольге, Екатерине, Владимиру, Николаю и Галине).

Сыновьям же (видимо, от первого брака. – О. Ф.) – вещи с квартир и имений (которые не будут забраны ею). Позже же – ее дочери Ольге.

Само завещание он оставил у Е. Г. Николаевой запечатанным в конверте [21, л. 1, 1 об., 2].

В два последние года жизни (1890–1891 гг.) за здоровьем великого князя Николая Николаевича Старшего наблюдал профессор Ковалевский, – об этом говорят записи и заключения профессора, сделанные на 176 листах [28].

Достаточно подробно о героических походах великого князя Николая Николаевича Старшего сказано в главе I.

Николай II. Причины неоднозначности исследовательских оценок в отношении правления Николая II, на наш взгляд, следует искать в особенностях биографии царя. Зять последнего российского императора великий князь Александр Михайлович, который был также другом наследника с детских лет, в своих воспоминаниях проливает свет на некоторые аспекты этого непростого вопроса. Так, он пишет о том, что ни один из воспитателей цесаревича (а их было трое: сухой, замкнутый генерал, швейцарец-гувернер и молодой англичанин, более всего любивший жизнь на лоне природы) не имел представления об обязанностях, которые ожидали будущего императора всероссийского. Они учили его тому, что знали сами, но этого оказалось недостаточно [3, с. 174–175].

Будущий император Николай II накануне окончания образования мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его за настоящего англичанина по причине блестящего знания английского языка. Точно так же знал Николай Александрович французский и немецкий языки. Остальные его познания сводились к разрозненным сведениям по разным отраслям, но без возможности их применения в практической жизни [3, с. 175].