Дейлекронт: дитя чернильной течи

– Что? – в недоумении произнесла мать.

– Ничего уже не будет как прежде. Наверное, гельнея именно для этого и нужна: понять, что ты уже не мальчик.

– Но ты мальчик и ты мой сын.

После этих слов она подошла к Кенвалю и села рядом с ним. Её нежные руки ласково окутали хрупкие плечи молодого царя. Он утонул в объятиях матери. Однако это длилось не долго. Кенваль вырвался из них и встал. Глаза Грендель были полны отчаяния и недопонимания: "Что происходит? Почему ты отталкиваешь меня?".

– Ты была права, когда говорила, что мне пора вырасти.

– Нет, нет, нет! – начала судорожно повторять Грендель. – Это было лишь для того, чтобы ты сосредоточился на испытании и прошёл его.

– Даже если всё так и есть, то это не имеет значения. Меня интересует лишь один вопрос: стоило ли это того?

Мать, пуская слёзы мотала головой. Она понимала, что сама всё испортила. Уничтожила все отношения с сыном, которые у неё были и которые уже не вернуть. Кенваль любил Грендель, но эта ситуация открыла ему глаза – он вырос. И к сожалению, эта вещь порой дорого обходиться. Мальчик развернулся и стал идти от покоев своей подруги. Грендель не сводила с него опечаленных глаз, пока тот не скрылся за угол. Как испуганный и загнанный зверь. У неё не было выбора, но она все равно боялась. Было страшно потерять, страшно оказаться чужой и ненужной, когда ты готова сделать всё ради этого маленького человека. Готова истязать себя, чтобы он не страдал. Готова задыхаться лишь бы ему хватило воздуха. Пожертвовать всем, чтобы он был в здравии. Но Кенваль этого не понимает. Дети слишком эгоистичны и самовлюблены, чтобы понимать такое. А когда до них это доходит, то порой оказывается слишком поздно…

Одинокий след тянулся по всему вечернему дворцу. От него веяло отчуждением. Огоньки свеч наклонялись от воздуха, который Кенваль создавал своими телодвижениями. Он явно был в раздумьях над собственной судьбой и тем, что с ним происходит сейчас. Серьёзный вид и опущенные глаза словно говорили об озадаченности мальчика. Проходящие мимо хароны тихо здоровались с молодым царём, не обращая внимания на его удрученное состояние, а тот в ответ молча кивал головой. Ему не хочется сейчас никого видеть. Даже самых близких. Единственный человек, к которому он был благосклонен отвернулся от него. Внутри творилось что-то невероятное: хотелось то ли лежать и плакать в подушку, то ли разрушить всё кругом. Пока он метался от одного желания к другому на его пути появился Мидек. Он буду специально искал встречи с Кенвалем. Мальчик остановился и его взгляд замер на друге семьи. Тот показательными шагами дошёл до молодого царя и язвительно произнёс:

– Ну, что же, поздравляю.

– Благодарю, – робко ответил мальчик.

– Хоть я и считаю твою победу незаслуженной, но ничего с этим не поделаешь. Не я решаю кто станет победителем. К сожалению.

– Я выиграл в честном бою.

– Неужели?

– А вот вы поступили подло! Я знаю это вы испортили мой клинок, чтобы я проиграл.

Мидек посмотрел на него озлобленными глазами и гневно выдавил из себя:

– Думаешь, если ты усядешься задницей на трон, то это сделает тебя царём? Ты сильно ошибаешься, Кенваль из Фура. Правителем становятся, а не рождаются. И если ты думаешь иначе, то ты такой же глупец, как и твой отец.

– Не смейте оскорблять моего отца!

– Ты даже за себя постоять не способен… Как ты можешь защитить родных? Царский шут.

– Прекратите!

– Что ты можешь сделать? Прикажешь меня повесить? Да никто не станет слушать зелёного мальчика, до сих пор сосущего грудь матери. Ты не имеешь здесь никакой власти и даже твоё имя не способно тебе её дать. Всё, что ты можешь сделать для Нильшерта это погибнуть и дать другим достойным людям руководить государством.

Мидек развернулся и стал быстрыми шагами уходить прочь от скулящего ребенка. Кенваль стоял и смотрел ему в след, пуская слёзы. Может он прав? Он не столь крепок волей, не так силён, до мудрости Гальдемара ему как пешком до Аскории. Может это знак того, что ему нужно отречься от престола? Но кого он тогда туда пустит? Самовлюбленного фанатика, жаждущего власти? Он скорее отдаст страну в руки Далариена, чем этому людскому подобию. Слезы прекратили идти. Он понял. Только он сможет сохранить Нильшерт и не дать северянам захватить его. Только он способен обеспечить свой народ, чтобы он процветал и уважал своего царя. Без угнетений, репрессий, тоталитарных рукоплесканий. Он нужен, чтобы такие как Мидек не смогли прибрать власть к своим рукам. Кенваль со всей силы сжал кулак, на котором выступили вены. "Я тот, кто нужен Нильшерту. Я его законный правитель. Хочет он этого или нет".

Мидек держал в руках письмо, которое недавно получил от гонца, прискакавшего с юга. Со всем энтузиазмом он открыл дверь царя и вошёл в комнату, где тот сидел за своим привычным местом при зажжённых свечах.

– Что у тебя? – с ходу произнёс Сотар.

– Послание от Хаартая.

– И что там?

– Я не открывал. Гонец только-только доставил.