Дейлекронт: дитя чернильной течи

Призванные начали кричать от боли, что вызывал раскалённый металл, прижатый к телу. Через три секунды слуги опустили руки с печатями, оставив на молодой коже отметину, которая всю жизнь будет сопровождать своего хозяина. Кенваль чуть повернул голову и поднял плечо. "И ради этого рисунка на теле я изводил себя и близких?", – размышлял он. Счастливая мать расплылась в улыбке за своего сына. То ли за его победу, то ли за окончание всех тех мучений, которые она принесла. Её взгляд был устремлён только на Кенваля. "Неужели он так быстро вырос? Казалось, ещё вчера мы молили Бога подарить нам ребенка, а сейчас он уже стал мужчиной", – думала Грендель. Слёзы неудержимо катились по щекам, отражая в себе блеск пробивающихся лучей солнца через серый небосвод. Кенваль поднял глаза и увидел плачущую и улыбающуюся мать. Он отторжено повернул голову. Между ними словно пробежал холодок. Грендель больше не чувствовала того тепла между ней и сыном. Розоватые губы царевны медленно приняли прежнюю форму. "Нет, нет, нет, только не это. Сынок, прошу повернись ко мне! Прошу не отталкивай меня!", – кричало её выражение лица.

Мальчик ушел, шагая в такт со всеми остальными победителями. Но сам он не чувствовал себя мужем Нильшерта. Это была не его борьба. Он делал это лишь для своих родителей. Поэтому сладкое чувство победы не пьянило его рассудок. Странное ощущение исполненного долга и бесполезно потраченного времени и сил.

Официальная часть праздника была завершена. Осталось только самая приятная из них – песни и пляски с крепкой выпивкой. Хароны уже разливали каждому кто желал красное вино из больших деревянных бочек. Любой такой пир после гельнеи истощал и без того худую казну государства. Однако всему есть своё место. Разве было бы уместным не устраивать развлечений и угощений народу, который целыми днями работает в поте лица? Это доводит до предела и угнетает.

– Куда делся Кейл? – спрашивал Кенваль остальных ребят пока они шли в крепость.

Для них уже был накрыт стол с различными блюдами. Каждому было уготовано отдельное место и подарок в несколько сотен никелей. Однако самый главный приз был в том, что их заметили. Теперь любой мог стать служащим при дворце и смело двигаться вперед к самым высоким постам: от хранителя покоев до места в государственном совете.

– Разве он не выиграл? – спросил Вайдан.

– Да, но его почему-то увели во дворец. Это всё из-за этого Горацио, который не умеет проигрывать.

– Мне кажется с ним всё будет хорошо, – успокаивал Вандай.

– Странно все это…

– А тебя не смущает то, что твой меч раскололся как орех?

– Может всё дело в закалке… Не знаю. Я не такой умелец в этом деле.

– Разве ты раньше не ковал?

– Конечно.

– А такое случалось?

– Чаще все у меня не хватало сил отбить металл. И мечи выходили не совсем правильными по форме.

– Но он у всех такой. Дело не в тому, чтобы сделать его идеальным. У нас для этого не хватит ни сил, ни умений. Я о другом: разве может сталь так крошится?

Ответа на этот вопрос у Кенваля не было. Однако он понял к чему вёл его друг: некто нарочно, что-то сделал с его мечом. Нужно было добраться до кузнеца и изведать у него всю дальнейшую судьбу оружия после передачи ему в руки.

Призванные вошли в огромный зал со сверкающей хрустальной люстрой посередине гравированного потолка. На ней висел десяток зажжённых свечей в керамических подставках. Каждый из них задрал голову, чтобы лицезреть это чудо. Все, кроме Кенваля. Такими вещами этого мальчика было не удивить в отличии от остальных. На их лицах появилась глупая улыбка, а когда взгляд переходил на праздничный стол, то они и вовсе теряли дар речи. Круглый стол казалось сейчас начнет трещать от тяжести поставленных на нём блюд. Хароны расхаживали вокруг него в поисках свободного места, чтобы поставить остальные угощения. Призванные стали усаживаться вокруг стола, размазывая по нему свои слюни. Все с необыкновенной скоростью начали поглощать пищу: причмокивая и постанывая от удовольствия. Кенваль поднял свой столовый прибор и посмотрел на него. На гладкой металлической поверхности он видел свой образ. Слегка расплывчатый и неровный. У него не было аппетита. Казалось, всё закончилось, можно расслабиться и вновь наслаждаться жизнью, однако гельнея была не единственной вещью, которая тревожила мальчика. Не единственной и не самой важной. Кенваль спрыгнул со стула и недовольно зашагал в сторону выхода.

– Ты куда? – крикнул ему Вандай в спину с набитым ртом.

Мальчик в тот же вмиг развернулся и ответил:

– Я не хочу есть.

– Ты шутишь? Да?

– Нет, в общем-то…

– Я такой стол вижу первый раз в жизни! Неужели тебе всё равно?

– Еда, к сожалению, не самое важное в жизни, – сказал Кенваль и вновь стал двигаться к двери.

Вандай долго обдумывал сказанное, а затем, когда Кенваль скрылся за каменными стенами произнёс растерянно вслух:

– А что может быть важнее?