Дейлекронт: дитя чернильной течи

Царь лежал в золотой сверкающей ванне, полной прохладной воды и окружённой благовониями, стелящимися по всей комнате. Усталые глаза были закрыты. Освобожденный от тревожащих его мыслей, он хотел расслабиться после долгого пути и отдохнуть. Но не всем желаниям суждено сбываться… Дверь отварилась и Джелен вошла в ванную комнату. Сотар засуетился и взял в руки полотенце, которое висело рядом, чтобы прикрыться.

– Что вы здесь делаете? Как вас опять пустили ко мне?

– По-моему у вашего харона что-то с желудком, он уже четвертый раз бегает в туалет, – заулыбалась девушка.

– Что вам нужно?

– Вам не кажется всё это странным?

Она стала статно расхаживать вокруг ванны, держа руки за поясом. Её взгляд был строго устремлён вперёд. При этом Сотар постоянно жался и чувствовал себя некомфортно, находясь с голым торсом, в присутствии еле знакомой дамы.

– Что вы имеете ввиду?

– Вы едете через весь Дейлекронт к царю, который настаивает на вашем визите и сулит вам военную поддержку в виде первоклассных бойцов, которых он хочет поменять на никому ненужных крестьян. При этом вы оставляете свою родную страну без царя и военного предводителя, по сути, собственноручно приговорив его к смерти. А когда до города, к которому вы ехали остаётся один день езды, ваша правая рука просто испаряется и покидая ваше величество, оставляет совершенно одного. Что-то здесь не сходиться, вам не кажется?

– Откуда вы знаете про сделку?

– Мидек любил поговорить. Но дело не в этом.

– Какой прок Хаартаю обманывать меня? Мы впервые увиделись и не имел раньше никаких дел.

– Возможно, ситуация обстоит гораздо глубже. А что насчёт вашего друга?

– Мидек не предал бы меня.

– Вы уверены? – с неким сомнением спросила Джелен.

– Может он и совершал ошибки, но предательство… Предать меня, значит предать государство, а этот человек был готов на всё, чтобы Нильшерт воспрял.

– Вы говорите, что он убил вашего сына. Разве это не предательство?

– Я знаю, что ему стыдно за этот поступок. Он не хотел заходить так далеко. В глубине души он хороший человек. Даже хорошие люди иногда совершают ошибки.

– Если пытаться оправдать плохой поступок тем, что человек хороший, тогда к чему эти понятия? Разве хороший человек не совершает хороших поступков, а плохой плохих?

– Мы не называем убийцу хорошим человеком, потому что он однажды подал милостыню и не говорим, что женщина плохая, когда один раз в гневе ударила сына. Не нужно судить человека лишь по одному поступку.

– Даже вас?

– В каком смысле? – не понял вопроса царь.

Девушка перестала ходить и встала перед ним, закрыв собой солнечный свет, льющийся из окна.

– Всю жизнь вы пытались защитить Нильшерт, а сейчас отдали его на съедение волкам. Можно ли утверждать тогда, что вы хороший царь?

– А у меня был выбор? Так или иначе Нильшерт станет местом неминуемого сражения. А с нашими силами мы сдадим всё земли за несколько дней и станем навсегда рабами севера, а то и вовсе сгинем как государство. Мы не победим без посторонней помощи.

– Рабство севера, вы без раздумий променяли на рабство юга.

– Всегда приходиться чем-то жертвовать и выбирать меньшее из дух зол. Это неизбежно.

Уж ей ли не знать этого. Джелен с грустными глазами посмотрела на Сотара. Он знал в чём правда и это делало его действительно мудрым царём.

– Приятно провести время, ваше величество.

После этих слов, она оторвала свои небольшие ступни от обсидиановой плитки и резко стала шагать в сторону выхода. Когда до слуха Сотара долетел скрип закрывающейся двери, он обернулся, чтобы убедиться, что на пороге действительно никто не стоит. Царь облегчённо выдохнул и погрузился в толщу воды с головой.

Утренний свет постоянно играл перед глазами и не давал полностью разжать тяжёлые веки. Эта ночь была длинной для всех. Далариен вальяжно расхаживал по площади крепости и пытался найти знакомые лица среди падших. Не среди своих. Каждого северного воина он знал в лицо. Знал по имени и сколько у него детей. Поэтому любой умерший в битве был невосполнимой потерей как для Версаха, так и для него самого.

– Что делать с трупами? – спросил один из приближенных.

– Выройте могилы.

– Для каждого?

– Для каждого, – твёрдо повторил царь.

– Может бросить их в общую? Мы так до вечера будет возиться.

– Хорошо. Чтобы к вечеру у каждого была своя могила.

Далариен увидел, как женщину-харона тащат за густые волосы. Она болезненно кричала. Слёзы бежали по её грязному от сажи лицу.

– Не трогать женщин и детей. Взять в плен. Напоить и накормить.

– Но ваше величество…

– Исполнять, – прервал его царь.

– Слушаюсь.

Приближенный положил два пальца в рот и со всей силы свистнул своему товарищу. Тот тут же поднял голову.

– Женщин и детей не трогать. Приказ Далариена.

Мужчина недовольно отпустил её и широко шагая пустился на поиски ценных вещей во дворце.

– Куда мы их денем? Когда вернёмся обратно, то места для них не хватит.

– Больше половины отправятся на юг, остальных заберем к себе, пусть прислуживают. Лишние руки никогда не помешают.

– А что с крепостью? – поинтересовался приближенный.

– А что с ней?

– Разрушить? Сжечь?