Дэйвенпорты

Брат пожал плечами. Глаза у него были красные, как будто он не спал всю ночь. Напряженные уголки его рта подсказывали, что для него бал окончился так же неприятно, как и для сестер. Пока Оливия усаживалась, Джон подал девушкам по тарелке. От расставленных на столе блюд у Оливии потекли слюнки. Яичница, бекон, горы тостов с маслом. Юные Дэйвенпорты ели молча.

– В чем дело, Хелен? – раздраженно спросил Джон. Последние несколько минут она пинала ножку стола.

– Не рявкай на нее так, – сделала замечание Оливия.

– Я не рявкаю.

Лицо Джона смягчилось, и он извинился, но зыркнул на Оливию искоса, чтобы напомнить ей: он здесь старший. Девушка закатила глаза.

Хелен стащила тост с тарелки брата. Не успел он возразить, как младшая сестра спросила:

– Что нового насчет Эми-Роуз?

Оливия резко подняла голову.

Джон поморщился:

– Папа был не в восторге. А она услышала наш разговор, и теперь…

Голос Джона затих. Он покачал головой. Глаза смотрели сквозь тарелку, стоявшую перед ним.

– Так, что я пропустила? – спросила Оливия. – От чего папа был не в восторге и как это связано с Эми-Роуз?

– Джон ее любит, – пояснила Хелен.

Оливия и впрямь пропустила немало… Девушка внезапно поняла, что уделяла недостаточно внимания не только младшей сестре.

– Я ее подвел. Опять. – Джон почесал щетину на подбородке (видимо, не брился уже сутки). – И вряд ли я смогу это исправить.

Хелен схватила его за предплечье:

– Что ты теперь натворил?

– Я не вмешался вовремя, когда Грини над ней насмехался, а вчера ничего не сказал, когда папа предложил выбирать между моим наследством и нашими отношениями с Эми-Роуз. – Хелен и Оливия ахнули. – Я подумал, если куплю ей салон, то она останется… но вот вчера она услышала мой разговор с отцом…

Тут Хелен пнула его в голень:

– Ты купил ей салон? Ох, Джон. Ты что, думал, что похлопаешь ресницами – и Эми-Роуз забудет все, ради чего столько лет трудилась не покладая рук? Что она позволит другому человеку контролировать то, что она и так может заработать? От меня ты бы стал такого ожидать? – Она покачала головой: – Мужчины.

– Она была очень огорчена тем, что ей не удалось арендовать парикмахерскую мистера Спенсера…

– …и ты решил, что купишь ей другую и все проблемы решатся, – договорила Хелен.

Оливия была по-прежнему в замешательстве.

– Значит, ты влюблен в Эми-Роуз, а ты – в мистера Лоренса…

– Ты ей рассказала? – Взгляд Джона метнулся к Хелен.

– Так ты все знал? – У Оливии голова шла кругом. Сколько всего она не замечала! Ее взгляд упал на пачку писем, которые она нашла в корзине в холле и принесла на стол. – Здесь письмо для Эми-Роуз. Из Джорджии. Может, отнесешь его ей? Извинись. Еще раз.

Джон схватил письмо.

– Я узнаю́ эту печать. Такая же, только сломанная сургучная, стояла на всех письмах, которые отец Эми-Роуз отправлял ее матери. Видимо, это герб его семьи. В какой-то момент от него перестали приходить письма, и только намного позже Шепарды узнали, что он умер.

Колено Джона нервно подпрыгивало, отчего дрожало все его тело. Он весь был словно туго сжатая пружина.

– Оно не распечатано. – Оливия хотела было снова взять письмо, но брат придвинул его к себе, будто воображал, что если он будет его держать, то Эми-Роуз тут же появится. – Почерк, кажется, женский.

Джон встал и вышел из комнаты. Девушки слушали, как стук его лихорадочных шагов прокатывался эхом по дому. Потом тишина.

Кофе был крепкий и горький. Хелен пила черный. Оливия щедро добавила в свой сахар и сливки, и жидкость в ее чашке стала светлой, как некрашеный дуб. Она хотела уже взять кусочек бекона с тарелки брата, но тут Хелен похлопала ее по руке и указала через плечо.

Джон вернулся. Его руки дрожали. Клочок бумаги в пальцах трясся, как лист на ветру. Оливия и Хелен переглянулись. Джон смял бумажку в кулаке и бросил ее на стол. Оливия беспомощно наблюдала, как брат рухнул на кресло. Глаза его наполнились слезами. Хелен разгладила листок, и, пока она читала, у нее самой на глазах выступили слезы.

– Она уехала? – выдохнула Оливия.

Джон кивнул, не выпуская из рук письма, адресованного Эми-Роуз.

– Я должен как-то передать ей это.

– А куда она собиралась?

– Она не говорила.

– Джон…

Брат отмахнулся от них.

– Я отдам ей это, – повторил он, сжимая в руке письмо из Джорджии. На лице его отпечаталась решимость.

– Так, какая у нас следующая задача? – с набитым ртом спросила Хелен, вытирая глаза. – Нам нужен план, чтобы отправить Оливию в Филадельфию.

– Хелен, я не поеду. Уже слишком поздно, и я должна быть не там. У меня много работы здесь. Я уже говорила, что не нужно выдумывать уловки. Я решила остаться. Ты не сможешь от меня так просто отделаться.

Как только эти слова сорвались с губ, Оливия поняла, что зря это сказала. «Не сможешь» звучало как вызов. А ее брат с сестрой больше всего на свете любили, когда им бросали вызов.

Хелен ухмыльнулась, несмотря на то, что глаза у нее были на мокром месте, а Джон спросил:

– А что в Филадельфии?