Дэйвенпорты

Оливия подумала о своем плане, но в душу ее закралось сомнение. Ведь ей пришлось соврать, чтобы попасть сюда. Скрыть свою фамилию. И она поставила Гетти в неловкое положение. Девушка оглядела комнату и заметила свою спутницу, оживленно беседующую со знакомой. «Может, Гетти надо как-то отблагодарить?» Оливия задумалась, стоило ли вообще просить Гетти провести ее сюда. Ведь она и сама знала дорогу.

Мистер ДеУайт прочистил горло. Когда он заговорил, голос его стал мягче:

– Что ж, я рад, что вам удалось прийти. – Он потер подбородок и оглядел подвал.

Оливия почувствовала, что ее неуверенность начала испаряться.

– Я надеялась узнать больше, – сказала девушка. – Все уже закончилось? Но, кажется, люди не спешат расходиться.

– Они задержатся на какое-то время, – отозвался адвокат. – Будут делиться идеями и историями.

Мистер ДеУайт повел ее к небольшому столику с напитками. Указал на заметных лидеров движения. У них были разные судьбы: кто-то переправлял беглых рабов из южных штатов, кто-то сражался в армии Севера, шел в строю на столицы штатов.

Эти люди приехали сюда, потому что считали Чикаго городом возможностей и этнического разнообразия, где начать жизнь с чистого листа вполне осуществимо. И они были правы. Достаточно было вспомнить отца и мистера Тремейна – они теперь должны защищать свое дело и растить его. Чувствуя вдохновение, девушка поняла, что в Чикаго бурлит жизнь и происходят перемены, как и повсюду в стране.

– Мисс Дэйвенпорт? – окликнула Оливию женщина на несколько лет старше ее. Кожа у нее была насыщенного темно-коричневого цвета, а к груди она прижимала спящего ребенка. – Это и вправду вы.

Оливия вежливо улыбнулась и быстро посмотрела по сторонам, пытаясь понять, услышал ли кто-то в толпе ее фамилию.

– Пожалуйста, зовите меня Оливия. Мы знакомы?

– Мы не были представлены официально, – ответила женщина. – Нам сказали, что ваша семья пожертвовала книги детской библиотеке, что некоторые книги вы привезли лично. Я только хотела сказать, что мой старший их обожает. – Она переложила ребенка поудобнее. – Такие люди, как вы и мистер Тремейн, по-настоящему бескорыстные.

Оливия застыла.

– Мистер Тремейн?

Во рту у девушки пересохло. Она поискала его взглядом. Оливия полностью сосредоточилась на том, чтобы улизнуть из дома незамеченной, и совсем не учла, что на митинге ее могут узнать.

– Да, мой муж работает на его избирательную кампанию, пока не найдет другую работу.

Оливия взглянула на полную благодарности улыбку женщины.

– Замечательно, – выдавила девушка.

Как она могла быть так неосторожна? Маленький подвал будто бы съежился, голоса стали казаться ей громче. Оливия оглядела присутствующих в поисках мистера Тремейна или любого другого знакомого, который мог бы сообщить родителям, где была их дочь.

– Жаль, что ему пришлось уйти. Рада была вас видеть, – сказала женщина через плечо и отошла.

По телу Оливии пробежала волна облегчения. Даже голова закружилась. Мистер ДеУайт, будто почувствовав что-то неладное, повернулся к выходу и спросил:

– Пройдетесь со мной?

Девушка кивнула и позволила ему вывести себя наружу. После давки в подвале летний воздух очень освежал. И пах угольным дымом. Они прошли мимо крепко обнявшейся парочки в переулке. Уши Оливии горели. Вашингтон ДеУайт был, можно сказать, чужой человек для нее. И никто, кроме Гетти, даже не знал, что Оливия не дома.

– И что вы надеялись узнать сегодня, Оливия? – спросил мужчина.

Они остановились под фонарем у закусочной. Мягкое звяканье столовых приборов перемежалось с гулом голосов, доносившихся сквозь качающуюся дверь.

– Не знаю, – призналась девушка. – Я столького не знаю и не понимаю.

– Я каждый день узнаю что-то новое. – Вашингтон ДеУайт убрал руки в карманы. – Не судите себя так строго.

Оливия фыркнула:

– Лучше предоставить это вам, Вашингтон? – съязвила Оливия, выгнув брови.

– Справедливо, – сказал активист с улыбкой. – Работа непростая, но все наши труды вознаграждаются.

Мужчина оглянулся туда, откуда они пришли. Взгляд его как будто улавливал то, чего не могла видеть девушка.

– Как вы стали правозащитником? – спросила она.

– Мои родители были активистами. Отец адвокат, мать учительница. Я всегда был окружен людьми, которые работали над переменами к лучшему.

– Значит, вы всегда хотели стать адвокатом?

– Нет, я хотел играть на саксофоне в джазовом ансамбле.

Оливия рассмеялась. Когда мистер ДеУайт не поддержал ее, девушка проговорила:

– Вы не шутите?

Мистер ДеУайт пожал плечами. На лице его была тоска.

– Я очень хорошо играл. И был настроен решительно. Но благодаря родителям колледж победил.

– Видимо, независимо от того, где ты родился, правило для всех одно: оправдай ожидания.

– Наверное. Но я не жалею. Я участвую в деле, которое куда важнее отдельной личности, и я чувствую особую близость к родителям, к своему сообществу, к каждому человеку, с которым я сталкиваюсь.

Он стоял в каких-то сантиметрах от Оливии. Девушка замерла, чтобы продлить этот момент. Да, мистер ДеУайт раздражал, но с ним было так интересно.

– А кем бы вы стали, если бы могли выбирать? – спросил он.