Дейзи Джонс & The Six

Я выпила пару порций бренди на вечеринке, до этого днем принимала таблетки. В те годы я ровным счетом не понимала, что значит быть трезвым. Может, это когда все уже выветрилось? Помнила ли я вообще состояние абсолютно без стимуляторов?

Билли открыл мини-бар, чтобы достать содовой, – а там стояли крохотные бутылочки с текилой и водкой. И я буквально приклеилась взглядом к ним. Билли тоже посмотрел на эту батарею, а потом сгреб ее всю, подошел к окну и вышвырнул наружу. Послышалось, как некоторые из них разбились о крышу нижнего этажа.

– Что ты делаешь? – недоуменно спросила я.

И Билли ответил просто:

– Это тоже рок.

Билли: Вскоре мы заговорили об альбоме.

Дейзи: И я спросила его о том, что в последние пару месяцев порядком отравляло мои мысли:

– Не боишься, что у нас больше никогда не получится написать такой же классный альбом?

Билли: – Черт, я каждый день об этом думаю! – ответил я.

Дейзи: Мне всю жизнь хотелось, чтобы люди признали мой талант песенника, и «Аврора» в полной мере принесла мне это признание. И я сразу же ощутила себя обманщицей, самозванкой.

Билли: Чем выше поднимался в рейтингах альбом, тем больше я нервничал, подумывая о том, как делать следующий. Пока ехали в автобусе, я записывал какие-то новые песни в свою тетрадь. Но кончалось тем, что я все перечеркивал и выбрасывал, потому что… потому что больше уже не был уверен, что они получатся хорошими. Я не был уверен, что не выставляю себя каким-то мошенником.

Дейзи: Он был единственным человеком, способным понять, как сильно эта мысль давила на меня.

Билли: Когда настало утро, я снова заговорил о реабилитации.

Дейзи: У меня в голове все крутилась мысль: «Устрой себе всего лишь маленький перерыв. Тебе нет надобности соскакивать с этого навсегда». Таков был мой план. Отправиться в центр реабилитации, не собираясь «завязать» навеки. Мне это представлялось вполне логичным. И знаешь, что я тебе скажу: если бы мой друг лгал мне так же, как я лгала себе, я бы ему сказала: «Паршивый ты друг».

Билли: Я потянулся к аппарату, рассчитывая в службе информации выяснить номер телефона наркоцентра, где лечился. Но когда я поднял трубку с ресивера, гудка не услышал. Вместо этого на другом конце линии кто-то произнес:

– Алло?

– Алло, – отозвался я.

Звонил консьерж.

– Вам звонит Арти Снайдер, – сообщил он.

Я попросил его соединить, подумав: «С чего вдруг наш звукорежиссер звонит мне ни свет ни заря?»

– Арти, какого рожна… – начал я.

Дейзи: У Тедди сердечный приступ.

Уоррен: Множество людей живут после инфаркта и дальше. А потому, когда я узнал про Тедди, то подумал… До меня не сразу даже дошло, что он умер.

Билли: Он ушел.

Грэм: Тедди Прайс, казалось, был не из тех людей, что могли бы умереть от инфаркта. Ну то есть да, конечно, он обжирался как слон и много пил, и вообще не следил особо за своим здоровьем, но все же… Он представлялся таким… семижильным, что ли. Казалось, если к нему заявится инфаркт, то он велит ему убираться к чертям собачьим – и тот послушно уйдет.

Билли: Из меня точно вышибли дух. И первая мысль, когда я повесил трубку… Самая первая мысль, что возникла тогда в голове: «На кой ляд я выкинул выпивку?»

* * *

Род: Я повез всех домой в Лос-Анджелес на похороны.

Уоррен: Все мы были подавлены потерей Тедди. Но знаешь, чел, надо было видеть Ясмин, его подругу, заходившуюся рыданиями над могилой… Глядя на нее, я все думал, как мало что в жизни по-настоящему имеет значение. Но вот то, что чувствовала Ясмин в отношении Тедди… это действительно было важно.

Грэм: Тедди очень многое значил для очень многих людей. Никогда не забуду, как на поминках Билли все держал Ясмин за руку, чтобы помочь ей пережить горе. Потому что я-то знал, что самому ему приходится очень тяжело.

Каждому человеку нужен тот, на которого он мог бы равняться. Хорошо это или плохо, но у меня был Билли. А у Билли был Тедди. И вот Тедди не стало.

Билли: Для меня все как-то сразу вылетело из-под контроля. Я чувствовал, что почти не способен логически соображать. У меня даже в голове не укладывалось, что Тедди больше нет. Что Тедди… мертв. Мне кажется, я на какое-то время и сам омертвел внутри. Знаю, звучит немного утрированно, но именно это я чувствовал тогда. Мне казалось, что мое сердце обратилось в камень. Или… знаешь, как люди подвергают себя криогенной заморозке? Типа, дают превратить себя в лед в надежде, что в один прекрасный день они смогут вернуться обратно к жизни. То же случилось тогда и с моей душой. Она обратилась в лед.

Я не в состоянии был справиться с реальностью. Хоть и был трезвый, хоть и обходился без выпивки или… Я просто ушел в никуда. Выписался из жизни. У меня не было другого способа справиться с этим, кроме как умереть душой. Потому что если бы я оставался живым, если бы я попытался прожить тот промежуток времени, это могло бы уже по-настоящему меня убить.