Декабристы. Актуальные направления исследований

К существовавшим и до них доказательствам А. Г. Готовцева и О. И. Киянская добавили свои. Они попарно соединили несколько опубликованных в «Невском зрителе» стихотворений Рылеева и Ракитина, пытаясь убедить читателей, будто стихи в предложенных ими парах либо «составляют единое целое» и «имеют общий смысл» (145), либо «служат контрастом один другому» (146), либо посвящены одной теме (148). В действительности стихотворения Рылеева и Ракитина были не более сходны или связаны между собой, чем со стихотворениями других авторов пушкинско-декабристского времени. Это в результате признали и А. Г. Готовцева с О. И. Киянской, написав: «Конечно, темы стихотворений Рылеева и Ракитина вполне традиционны для… массовой любовной поэзии начала XIX в. <…> Подобные стихотворения составляли большую часть отечественных стихотворных публикаций тех лет» (149).

Поставив вопрос о псевдониме Рылеева, авторы почему-то не попытались выяснить, существовал ли вообще Петр Ракитин. А. Г. Готовцева и О. И. Киянская ограничились тем, что написали: «Круг друзей и знакомых Рылеева достаточно тщательно изучен – но Ракитина среди них нет» (145).

Хотя авторство Рылеева нельзя считать доказанным, вполне вероятно, что будущий декабрист, начавший писать стихи еще в кадетском корпусе, но получивший возможность издавать их только с 1819 г., решил опубликовать свои юношеские стихи. Сознавая их несовершенство и отличие от новых стихотворений, Рылеев мог издавать новые стихотворения под своей фамилией (хотя и сокращенной), а юношеские – под псевдонимом «Петр Ракитин». Предложенная версия подтверждается примечанием издателей, что стихотворение Ракитина «Польской» написано «еще в начале 1814 года» (191).

XII

Четвертая часть книги «Российско-американская компания в конспиративных планах К. Ф. Рылеева» (152), как уже говорилось, представляет собою переиздание статьи А. Г. Готовцевой «Российско-американская компания в планах декабристов» с небольшими переменами и дополнениями. Однако, поскольку вся книга объявлена произведением двух авторов, то есть О. И. Киянская взяла и на себя ответственность за всё, написанное А. Г. Готовцевой, четвертая часть тоже будет рассматриваться как общая работа А. Г. Готовцевой и О. И. Киянской.

Четвертая часть содержит некоторые новые материалы, но наполнена ошибками и необоснованными и неправдоподобными предположениями.

В первой главе «Под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством…» авторы привели сведения о Российско-американской компании (153–157) и на основании архивных документов установили, что Рылеев был принят на должность «правителя канцелярии Главного правления» компании 14 апреля 1824 г. (156).

Вторую главу «Ядро российской свободы» А. Г. Готовцева и О. И. Киянская начали с неверной датировки «рылеевского периода» в истории «петербургской конспирации» концом 1823 – началом 1824 гг. (157). В то время произошло окончательное оформление Северного общества, но Рылеев не имел к этому отношения и в период объединения был только принят в общество. «Рылеевским периодом» в истории Северного общества можно считать 1824–1825 гг., но прежде всего – 1825 г., когда значительно увеличилась рылеевская «отрасль», а сам Рылеев стал членом Думы и особенно энергично взялся за подготовку восстания.

Еще в первой части А. Г. Готовцева и О. И. Киянская высказали предположение, что Рылеев «был знаком с Пестелем с июня 1814 г.» и что «знакомство это могло состояться 20 июня 1814 г., когда прапорщик Рылеев впервые посетил главную квартиру Витгенштейна» (26). Рылеев действительно был «послан для провода 1-го Отдельного корпуса» П. Х. Витгенштейна через Саксонию, но никаких сведений о его встрече с адъютантом Витгенштейна Пестелем не имеется. Напротив, приведенные авторами документы показывают, что Рылеев по службе общался не с адъютантом командующего корпусом, а с «комендантом главной квартиры корпуса» и с дежурным офицером (25). Для подтверждения своей версии А. Г. Готовцева и О. И. Киянская привели показание Рылеева, согласно которому он уже в конце 1823 г., еще до встречи с Пестелем весной 1824 г., знал мнение Пестеля о вывозе императорской фамилии за границу. Однако если бы даже Пестель и познакомился с Рылеевым в 1814 г., они не могли в то время обсуждать дела тайных обществ, в которых еще не состояли. Поэтому упоминание Рылеевым о мнении Пестеля в конце 1823 г. нельзя рассматривать как подтверждение их знакомства в 1814 г.