Декабристы и Франция

Первым из исследователей декабризма обратил внимание на письмо В.И. Семевский. Однако он ограничился лишь изложением его содержания, отметив, что «письмо это чрезвычайно любопытно потому, что показывает, насколько не установились еще в это время политические взгляды М.Ф. Орлова, насколько далеки они были даже и от того недостаточно последовательного либерализма, которым он отличался позднее»⁵. В связи с русскими контактами Жозефа де Местра письмо М.Ф. Орлова привлекало внимание А.Н. Шебунина и Дж. Берти⁶. Оба они отмечали временный характер совпадения взглядов Орлова и де Местра, подчеркивая, «что в дальнейшей своей деятельности Орлов эволюционировал влево»⁷. И, наконец, в 1963 г. французский оригинал письма и его русский перевод были опубликованы в академическом собрании сочинений М.Ф. Орлова, подготовленном С.Я. Боровым и М.И. Гиллельсоном. Опираясь на уже сложившуюся традицию восприятия этого письма, С.Я. Боровой писал: «Не следует забывать, что в данном случае мы имеем дело с ранним, незрелым произведением Орлова»⁸. Не оспаривая подобную точку зрения по существу, отметим лишь, что оценочная характеристика не может избавить исследователя от анализа содержательной стороны документа и выяснения его места в процессе эволюции воззрений автора.

Поводом для написания письма послужила книга де Местра «Рассуждения о Франции», которую автор дал для прочтения Орлову в конце 1814 г. Сам факт сближения этих людей кажется странным, и, если бы не письмо Орлова, его вполне можно было бы считать невозможным. Слишком многое разделяло 60-летнего сардинского посланника при петербургском дворе и 26-летнего генерала с богатым боевым опытом за плечами. Нелегкий жизненный путь де Местра с извилистыми идейными блужданиями подходил к завершению. В прошлом савойский адвокат и сенатор, поклонник Вольтера и Руссо, масон и мистик, переживший в годы Французской революции тяжелое разочарование как в просветительских идеях, так и в тайных обществах, ставящих себе целью нравственное усовершенствование мира, теперь католический фанатик, живущий в Петербурге на положении полудипломата, полуиммигранта, де Местр не видел в будущем светлых перспектив.

Совершенно иная судьба была уготована М.Ф. Орлову. Богатство и знатность, расположение царя открывали перед ним возможности самой блестящей карьеры. Вместе с тем горячий патриотизм и ощущение собственной причастности к историческим событиям пробуждали в Орлове чувство личной ответственности за страну и заставляли его самостоятельно искать пути преобразования России.

И все-таки у де Местра и Орлова были точки соприкосновения, обнаруживавшие более глубокую связь, нежели простое светское знакомство. Оба они, хотя и в разное время, в разных странах, учились у иезуитов. Связь с орденом Иисуса де Местр считал своей семейной традицией и гордился ею, как подлинный консерватор гордится незыблемостью общественных институтов. «Я ничто так не люблю, как дух семейственности, – писал де Местр в 1816 г., спустя год после изгнания иезуитов из Петербурга и Москвы. – Мой дед любил иезуитов, мой отец их любил, моя величественная мать их любила, я их люблю, мой сын их любит, и его сын будет их любить»⁹. Поэтому неудивительно, что в Петербурге де Местр становится страстным пропагандистом иезуитского воспитания и душой общества иезуитов. Столь же естественно, что воспитанник иезуитского пансиона аббата Николя М.Ф. Орлов с его обширными связями на самом верху вызывает интерес де Местра. Со своей стороны Орлов, пробовавший свои силы не только на бранном поле, но и в публицистике, не мог оставаться равнодушным к де Местру, чье перо давно завоевало читающую Европу

Итак, далеко не случайно в 1814 г. у М.Ф. Орлова оказалась книга де Местра, написанная 18 лет назад, и он, прочитав ее, откликнулся восторженным письмом, содержание которого выходит далеко за рамки формальной учтивости.