Декабристы. Перезагрузка. Книга первая

Нынешнюю свою должностью – правителя дел Российско-Американской компании Кондратий Фёдорович получил благодаря Федору Глинки, который поднес Мордвинову от Вольного общества любителей российской словесности оду Рылеева «Гражданское мужество». Мордвинов после личной беседы с Кондратием Фёдоровичем рекомендовал Рылеева директорам РАК – Ивану Васильевичу Прокофьеву и Николаю Ивановичу Кусову. Последние были знакомы с Рылеевым и раньше. У Прокофьева Рылеев бывал на обедах вместе с другими литераторами, такими как Бестужев, Греч, Булгарин, Сомов. Кусов, глава одной из петербургских торговых фирм, купец, масон (казначей ложи «Избранного Михаила»), тоже часто присутствовал на обедах у Прокофьева. И разговоры там велись не только о литературе …

Три года назад, на московском съезде в январе 1821 г. было решено распустить «Союз благоденствия» и отказаться от либерально-просветительной пропаганды. Довольно значительная часть либералов отошла от движения. Это решение стало известно императору, и, несомненно, оно способствовало притуплению внимания полиции, которая довольно долго не могла обнаружить новые революционные организации, возникшие вместо «Союза благоденствия». А между тем на месте ликвидированного «Союза благоденствия» возникло два новых общества – «Северное» и «Южное». И сегодня я был намерен сделать решительный шаг, для моей инфильтрации в одно из них, а именно в тайное Северное общество.

Члены общества делились на «убежденных» (полноправных) и «согласных» (неполноправных). Для принятия в члены не нужно было выносить имени принимаемого на общее обсуждение. Любой член общества из категории «убежденных» мог принять кого ему угодно на свой страх и риск вне всяких собраний.

Руководящим органом общества являлась «Верховная дума» из трех человек – директоров. В последний раз выборы в Верховную думу Северного общества проводились в октябре 1823 года. Это совещание происходило у Пущина. Присутствовали: Матвей Муравьев, Тургенев, Бригген, Нарышкин, Оболенский, Пущин, Митьков и ряд других членов. Приступили к избранию трех директоров, при этом один из первоначальных директоров-учредителей Северного общества Тургенев Н.И. взял самоотвод, говоря, что занятия его ему сие не позволяют, что уж столь был неудачен в правлении, что не хочет более того, но что от общества не отклоняется. Тогда были вновь переизбраны Муравьев Н.М., Оболенский Е.П., а место Тургенева занял кн. Трубецкой С.П.

Сам же Рылеев был принят в общество коллежским асессором Пущиным в начале 1823 года. Одним из директоров общества он должен будет стать только в конце этого года, когда Трубецкой надумает временно уехать в Киев.

– Тпру-у-у, стой родимая! – возница остановился прямо напротив дома Российско-Американской компании на Мойке у Синего моста, где проживал отставной подпоручик Кондратий Фёдорович. Кроме Рылеева в этом же доме проживал директор РАК Прокофьев и еще два декабриста, в разное время примкнувшие к заговору – Штейнгель и Александр Бестужев.

Постучался в дверь, открылось окно с высокими чугунными решётками, оттуда выглядывала заспанная бородатая морда. Окинув меня оценивающим взглядом, голова поинтересовалась:

– Чего изволите, барин?

– К Кондратию Федоровичу.

– Обождите, сей момент, чичас открою.

Зашелестел затвор, дверь отворилась.

Впуская меня внутрь, слуга пробормотал:

– В таком разе милости просим. Чичас извещу Кондратия Федоровича о госте, как вас представить?

– Головин Иван.

– Обождите в сенях минутку, я уже бегу.

Проводив взглядом быстро удаляющегося слугу, осмотрелся вокруг. Не найдя в передней ничего интересного, прислушиваясь к отдаленным голосам доносящимся со второго этажа, просто принялся ждать, расхаживая взад-вперед. Весь первый этаж, насколько я понял, занимало правление Русско-Американской компании, сейчас не работавшее по причине субботнего дня.

Сопровождаемый слугой на лестнице появился человек небольшого роста – Рылеев. Одет он был по-домашнему в пёстрый жилет со стеклянными пуговицами, с повязанным вокруг шеи белым батистовым галстуком. Кондратий сделал за спиною жест рукой, чуть обернувшись к слуге прошептал:

– Свободен Филька! – и тот проворно растворился в закоулках коридора.

– Гуд ивнин мистер Айвен! Добро пожаловать в мою скромную обитель, чувствуете себя здесь как дома, – всё это Рылеев проговорил на английском.

За годы жизни в САСШ я изрядно «насобачился» спикать на американском варианте английского, поэтому ответил хозяину на предложенном им языке общения.

– Предлагаете мне Кондратий Федорович чувствовать себя как дома? Что же, спасибо! Только знать бы, где этот дом? В Америке я себя чувствовал гостем, видать русская кровь давала о себе знать, но и к России я ещё не привык.

– И не дай вам Бог привыкнуть Айвен, не дай Бог почувствовать себя своим в этой деспотичной стране!

В ответ я неопределённо улыбнулся.

– Смело! Не кажется ли вам, Кондратий, несколько опрометчиво вести в открытую такие разговоры?