Декабристы в Забайкалье

В эту первую тяжелую зиму Бестужевы вели общее хозяйство с семьей Торсонов, так как, съездив по осени на пашню и покос, Константин Петрович простудился, слег в постель и не вставал до весны. Все заботы по присмотру за хозяйством друга легли на плечи прежде всего Николая Александровича. Поскольку земельный надел находился за 20 верст от Нижней деревни, вставать приходилось рано, возвращаться — поздно. Уставший и промерзший, Бестужев не имел более сил, чтобы приниматься за книгу, перо или кисть.

Трудности первого года зимовки усугублялись еще одним обстоятельством. Предусмотрительный Торсон, собираясь с Бестужевыми заняться скотоводством, завел коров и овец, общее число которых приближалось к 100 головам, но, занятый строительством усадьбы, не успел заготовить кормов. Кроме того, из-за летней засухи 1839 года не смогли снять хорошие урожаи на песчаном наделе в Корольковской пади. Поэтому и хлеб, и сено пришлось покупать у местных жителей, которые и сами испытывали в этом большую нужду. Конечно, декабристы могли бы приобрести все это в деревнях и улусах по долинам рек Чикоя, Селенги и Хилка, всегда богатых урожаями, но в том то и заключалась главная беда «государственных преступников», что им не разрешалось выезжать из Селенгинска далее 15 верст.

И хотя на покупку сена затрачивались дополнительные денежные средства, Бестужевы заготовили кормов скоту в два раза больше нормы. Селенгинцы удивлялись хлопотам братьев; забайкальские овцы — животные неприхотливые, они круглый год сами находят себе корм и питье. А поэтому мол издавна никто из жителей Селенгинска особо не заботится о добывании сена. Удивлялся беспечности соседей и Николай Александрович: он убедительно доказал, что засуха 1839 года и, как следствие, отсутствие кормов явились причиной гибели почти половины здешних стад.

Поселение во флигеле усадьбы Наквасиных не рассматривалось Бестужевыми как конечный этап обустройства в Посадской долине. Еще находясь в Петровском Заводе и читая письма Константина Торсона с жалобами на вечные нехватки тех или иных строительных материалов, отсутствие мебели и другого имущества, так необходимого при сооружении собственного дома, братья-декабристы понемногу начали запасаться всем необходимым, покупая или изготовляя на заводе железные детали для постройки дома, земледельческие орудия труда, даже сбруи для лошадей и множество другой мелочи. Для перевозки заготовленного материала Бестужевы сделали две большие телеги и отправили их в Селенгинск накануне своего освобождения.

Однако приступить к строительству собственного дома в Нижней деревне братьям не пришлось. Летом 1840 года семья Наквасиных решила выехать в Россию и поэтому предложила квартирантам купить их усадьбу полностью, со строениями, скотом и земельным наделом. Предложение было заманчивым, но Николай и Михаил затратили свои скудные сбережения на заготовку леса и необходимого хозяйственного инвентаря. Тогда Никифор Григорьевич уступил усадьбу под честное слово, что Бестужевы по мере возможности рассчитаются за него с кредиторами.

Сразу же после приобретения дома Наквасиных братья принялись за его капитальный ремонт, поскольку здание было построено небрежно. Искусные мастеровые, они перестроили также амбар и овечью кошару, выкопали новый погреб, подняли завалинки, столярничали, вставили вторые рамы в окна. Интересные подробности об усадьбе декабристов дают два плана в письмах к родным от 14 октября 1841 года. Это был почти правильный квадрат; к глухому забору со всех четырех сторон примыкали жилые и хозяйственные постройки. С северной стороны — большое жилое помещение; с восточной — скотный двор, баня, конюшня, сеновалы и другие строения; на берегу Селенги с южной стороны располагались кожевня кузница, столярно-слесарная мастерская. На втором плане Н. А. Бестужев особо выделил только что приобретенную усадьбу, но с учетом будущего расположения жилищ членов будущей семьи (речь шла о переезде матери и сестер). В главном доме братья намеревались поселить мать, сестер Елену, Ольгу и. — Марию. Пояснительный текст письма гласит; «Мы же с братом живем теперь во флигеле, где жили прежде покупки дома и где будем жить, когда приедете Вы, мои милые. Этот флигелек очень хорош для нас двоих… Твои (письмо адресовано сестре Ольге. — А. Т.) окна (одно) на Селенгу, другие во двор. Матушкино на Селенгу и город. Сестер — во двор. Перед всем домом палисадник, а на самом берегу реки настоящий садик, — но он еще в будущем. Сзади в 1 версте — высокие горы. И как дом стоит на высоком берегу, то вид на реку и направо на город очень хорош — видно даже слияние рек Селенги и Чикоя, тут только Торсон немного загородил вид своею мельницею».