Дела любви. Том II

Умершие, напротив, не отвечают воздаянием. Тот, кто с любовью вспоминает, также может сказать: “У меня впереди долгая жизнь, посвященная воспоминаниям, но перспектива в первый и последний момент одна и та же; в определенном смысле нет никаких препятствий для этой перспективы, потому что перспективы нет вообще”. О, это в определенном смысле так безнадежно, такая неблагодарное дело в том смысле, в котором говорит об этом земледелец, такое удручающее занятие – вспоминать умерших! Ибо умерший не расцветает и не растет, как ребенок перед лицом будущего: умерший только все больше и больше погружается в определенное разложение. Умерший не радует воспоминание так, как ребенок радует мать; не радует его, как ребенок, когда на вопрос, кого он любит больше всех, отвечает: "Маму". Умерший никого не любит больше всех, кажется, он вообще никого не любит. О, это так удручает, что он остается таким спокойным там, в могиле, тогда как тоска по нему возрастает, так удручает, что не может быть и мысли о каком-либо изменении, кроме все более и более быстрого растворения! Правда, с ним не так трудно, как иногда бывает с ребенком; из-за него не бывает бессонных ночей, по крайней мере, из-за его трудного поведения – ибо, как ни странно, из-за хорошего ребенка не бывает бессонных ночей, тогда как, наоборот, чем лучше был умерший, тем больше из-за него бессонных ночей. О, но даже для трудного ребенка все еще есть надежда и перспектива воздаяния ответной любовью. Но умерший совсем не отвечает воздаянием; или вы спите и ждете его, или вы совершенно забыли о нем, ему совершенно безразлично.

Поэтому, если вы хотите доказать, любите ли вы бескорыстно, то когда-нибудь обратите внимание на то, как вы ведете себя по отношению к умершим. Большая любовь, несомненно самая большая, при более суровом испытании, может оказаться эгоизмом. Но дело в том, что в отношениях любви между живыми всегда есть надежда и перспектива воздаяния, по крайней мере, взаимной любви; и, в общем, именно это и происходит. Но эта надежда, эта перспектива вместе с воздаянием производят такой эффект, что нельзя определенно увидеть, что такое любовь и что такое эгоизм, потому что нельзя совершенно определенно увидеть, ожидается ли воздаяние и каким образом. Что касается умерших, то наблюдение очень просто. О, если бы люди любили поистине бескорыстно, они бы, конечно, вспоминали умерших иначе, чем обычно, когда проходит первый, иногда очень короткий отрезок времени, в течение которого они своеобразно любят умерших -со стенаниями и причитаниями.

Дело любви по вспоминанию умерших – это дело самой свободной любви.

Чтобы действительно доказать, что любовь полностью свободна, нужно удалить все то, что каким-либо образом может заставить совершать дела любви. Но этого как раз нет по отношению к мертвым. Если же любовь все-таки пребывает, тогда это самая свободная любовь.

Очень разное может заставить человека совершить дело любви, и поэтому это невозможно перечислить. Ребенок плачет, бедняк умоляет, вдова докучает, уважение требует, несчастье вынуждает и так далее. Но ни одна любовь в деле, ограниченная таким образом, не является совершенно свободной.

Чем настойчивей нуждающийся, тем менее свободна любовь. Обычно это принимается вл внимание, когда речь идет о любви родителей к ребенку. Когда действительно хотят описать беспомощность, причем описать ее в самой острой нужде, обычно представляют крошечного младенца во всей своей беспомощности, которой он как бы вынуждает родителей любить – кажется, что вынуждает, ибо на самом деле он вынуждает любить только тех родителей, которые не таковы, какими должны быть. Итак, крошечный младенец во всей своей беспомощности! И все же, когда человек впервые ложится в могилу с тремя локтями земли над ним, тогда он беспомощнее ребенка!

Но ребенок плачет! Если бы ребенок не плакал – да, все же много отцов и матерей тем не менее, заботились о неи с любовью. – О, но также много отцов и матерей, по крайней мере много раз, забывали бы о ребенке. Мы не собираемся только из-за этого называть таких отца или мать нелюбящими; но любовь в них настолько слаба, настолько эгоистична, что им нужно напоминать о потребностях ребенка.