Дела семейные

– Ясно, – сказал Готам. – В сущности, Капур должен пережить эпифанию. Следовательно, мы должны донести до него нечто большее, чем просто сиюминутная опасность для него и его магазина. Нам предстоит выйти за пределы здесь и сейчас, миновать мели и мелководья нынешних времен и дать ему узреть ужасы общества, лучшим представителям которого недостает убежденности, в то время как отребье бурлит страстной энергией.

Актеры продолжали забрасывать друг друга цитатами, но все же удалось договориться: визит состоится через три дня, утром, когда Капур будет в магазине один. Йезад пообещал не показываться – уйдет на переговоры со спортивным руководителем школы Дон Боско.

– Позвольте мне подвести итог, – заявил Бхаскар, не желая упускать аудиторию, – наша цель – возродить благородные побуждения мистера Капура. Мы должны продвинуть его за пределы катарсиса, за пределы жалости и ужаса, введя в состояние ангажированности – на арену эпического реализма, где человек действия…

Йезад перестал слушать. У него голова разболелась от этой тарабарщины.

– Вы двое рассуждаете, будто театр относится к точным наукам, – заметил Вилас.

– Ага, Виласова доктрина вечного скепсиса, – немедленно отреагировал Готам. – Поддайся Брехт такого рода пессимизму, где бы мы сегодня были?

– Но почему простые вещи нужно так замысловато излагать? – настаивал Вилас. – Мы всего лишь собираемся обмануть Капура в достойных целях.

– Ладно. – Йезаду хотелось вернуть их к теме. – Я вам рассказал, как должны выглядеть эти шивсеновцы. Я изложил вам их требования. Что еще вам нужно?

Актеры сказали, что уже проработали все мизансцены, но им нужно еще чаю.

Йезад засмеялся и вместе с Виласом вышел из ресторана, отказавшись от чая и оставив актеров продолжать их споры о перспективах театра.

– Здоровы поговорить, а? – Йезад замотал головой, будто стряхивая с волос словеса.

– Вся труппа такая. Сначала занятно, потом становится невыносимо.

Они остановились у входа в «Бомбейский спорт». Йезад уставился себе под ноги.

– Что не так? – спросил Вилас.

– Сам не знаю. Этот заговор с актерами… А у Капура давление…

– Слушай, если у тебя сомнения, я сейчас же скажу Бхаскару с Готамом, что все отменяется!

– Нет. Не надо отменять.

Йезад пинком сбросил пустую сигаретную пачку с тротуара в канаву.

– Хотелось бы надеяться, что эти двое – люди ответственные.

– Ответственные-то они ответственные, но только бы их не занесло…

* * *

И на той же неделе, после утренней встречи в школе Дон Боско, Йезад еле удержался, чтобы сразу не ворваться в каморку Капура. Но удержался, сел за свой стол и сделал вид, будто погрузился в работу. Пусть лучше Капур сам подойдет к нему с новостью.

В витрине пульсировали вспышки красной лампочки, поднималась и опускалась бита. Йезаду начало казаться, будто в окне парит крупное доисторическое насекомое, а в оленях обозначилось нечто от троглодитов. Дай им дубины в копыта, и они станут похожи на уличную шпану, окружившую жертву – человека в красном, не подозревающего, что через миг ему выбьют мозги…

Он вздрогнул, когда его тронули за плечо, прервав эти кровавые сны наяву.

– Чем вы так поглощены? – спросил Капур.

– Простите, не заметил, как вы подошли. Я работаю над расценками школы Дон Боско.

– Отлично.

Капур повертел в руках большой конверт из плотной бумаги и бросил его на стол Йезада.

– Что это?

– Утром заходили двое ваших друзей.

– Друзей?

– Наших с вами друзей – приходили эти ублюдки, Баладжи и Гопинатх со своими тоненькими усишками. – Он оглянулся и понизил голос: – Я их сразу увел к себе, чтобы не пугать Хусайна. Это для них, – Капур постучал по конверту. – Тридцать пять тысяч. Я взял их из кейса.

Йезад заглянул в конверт. Выражения изумления, ужаса и отчаяния, сменяя одно другое, пробежали по его лицу.

– Я тоже изумился, – ответил на это Капур. – Не думал, что они вернутся.

– Но… – Йезад поднялся на ноги. Голос его дрожал. – Но это же безумие! Вы дали им деньги!

– Не читайте мне лекцию! Чего вы добиваетесь, чтобы они мне глотку перерезали? Магазин превратили в дымящиеся развалины?

Он резко повернулся и пошел к себе. Хусайн устремился за ним, спрашивая, не подать ли чаю.

– Что-то случилось, сахиб?

– Не волнуйся, Хусайн, просто деловые неурядицы.

Хусайн побежал ставить чайник.

– Чай готов, сахиб, – доложил он через минуту.

– Не надо.

Сраженный Хусайн отступил и съежился на своем стуле у подсобки, как раненая птица. Капуру стало жалко его.

Хусайн поставил перед ним чашку с блюдцем и занял позицию за дверью офиса, внимательно вслушиваясь в каждый звук, доносящийся изнутри: вот Капур подул на чай, отхлебнул из чашки, вздохнул.

Последний глоток. Капур появился в дверях с пустой чашкой. Свободной рукой отбил воображаемый теннисный мяч.

– Извините, что накричал на вас, Йезад.

– Ничего, мне незачем было…

– Забудем.

Похвалив Хусайна за чай, Капур жестом пригласил Йезада к себе. Хусайн с удовлетворением проводил их взглядом: все нормально, его чай сделал свое дело. Он принялся вытирать пыль.

Энергичное похлопывание метелки, слышное и в офисе, заставило Капура улыбнуться.