Дела семейные

У Йезада подпрыгнуло сердце. Неужели актерские штучки все-таки приносят плоды?

– Я сделал важный вывод, – начал Капур. – Бомбей есть нечто большее, чем город. Бомбей – это религия.

– Повысили Бомбей в чине? Раньше вы называли Бомбей прекрасной женщиной.

Капур, смеясь, расчистил уголок Йезадова стола, чтобы присесть.

– Бомбей остался прекрасной женщиной. Только она постарела. И если она сумела смириться со своими морщинами, принять их с достоинством и самообладанием, то так должен поступить и я. Ибо в принятии есть своя красота. Это и будет моей холистической позицией.

«Больше похожей на холистическую кашу в голове», – подумал Йезад.

– И вы ничего не собираетесь делать с проблемами города?

– Нет. Все изъяны ее красоты – трущобы, забитые водостоки, преступность, коррумпированные политики, все…

– Минутку, мистер Капур. Я не думаю, что преступность или коррупцию можно называть изъянами. Это скорее раковая опухоль. А когда организм поражен раком, то с ним нужно бороться, черт побери!

– Не при холистическом подходе. Ненависть к болезни, борьба с ней агрессивными методами – это пустое. С холистической позиции, вы должны любовью и добротой убедить опухоль изменить злокачественный характер на доброкачественный.

– А если рак не станет слушать? – не без злости поинтересовался Йезад. – Тогда он убьет прекрасную женщину, так?

– Вы слишком буквально понимаете мою метафору с прекрасной женщиной, – укорил его Капур.

– Разве? Я старался быть последовательным. Молодой Бомбей с ваших фотографий, Бомбей стареющий и раковая опухоль…

– Хорошо, оставим прекрасную женщину, – довольно раздраженно остановил его Капур. – Я ведь сказал, что Бомбей есть нечто вроде религии. Мне кажется, эта религия близка к индуизму.

– А это как у вас получилось?

– Индуизм есть религия всеприемлющая, согласны? Я имею в виду не фундаменталистов, не фанатиков, поджигающих мечети, а подлинный индуизм, тысячелетиями питавший собой эту страну, приемля все веры, верования, догматы и теологии, ничем не ущемляя их. А иногда индуизм потихоньку вбирает их в себя. Даже ложные боги приемлются и обращаются в истинных, дополняя собой миллионы уже существующих.

Точно так же Бомбей готов всех принять. Мигранты, бизнесмены, извращенцы, политики, святые, игроки, нищие – откуда бы они ни явились, из какой касты или класса, город приемлет всех и обращает в бомбейцев. Так кто я такой, чтобы рассуждать, кто тут истинный бомбеец, а кто – нет? Джаната партия – о’кей, Шив Сена не о’кей, секуляризм – хорошо, религиозная исключительность – плохо, партия БДП неприемлема, а Конгресс – меньшее зло? Не нам судить. Бомбей каждому распахивает свои объятия. Что нам представляется упадком, есть на самом деле зрелость города, его верность своей сущностно сложной природе. Как я могу оспоривать его Zeitgeist? Если это его эпоха хаоса, как я могу требовать Золотую эпоху гармонии? Как могут править закон и демократия, если город переживает в час до миллиона мятежей?

Йезад кивал, чувствуя, что голова его раскалывается на миллион кусков от бурного, неуправляемого потока Капуровых аналогий.

На счастье, возвратился Хусайн со сладостями, что заставило Капура сменить тему. Он занялся проверкой шести больших пакетов, желая удостовериться, что его заказ выполнен полностью. Прикинув объем заказа, Йезад заметил, что он должен был стоить немалых денег.

– На доброе дело не жалко, – откликнулся Капур. – Если шивсеновское жулье у нас тысячи вымогает, что же не потратиться на подарки для детей в нашей округе? Пусть, кстати, узнают о существовании других общин и религий, о том, что такое терпимость, верно? Насчет нетерпимости они достаточно знают от Шив Сены.

«А как насчет подарков моим детям?» – с горечью подумал Йезад, помогая переносить пакеты в офис.

– Кстати, Йезад. Наложило это жулье свои грязные лапы на наши деньги?

– Нет еще.

Черт бы побрал напоминание Капура – он и без того постоянно думает о конверте с деньгами. Сколько он еще будет лежать в столе и донимать его? Пока Капур не решит, что Шив Сена не придет за деньгами и не возвратит их обратно в чемодан. Конец бесполезной игры. Если только не…

– Взгляните, Йезад.

Капур протягивал ему большую карточку, на которой он от руки написал на английском и хинди:

ПРИХОДИТЕ, ДЕТИ, НА ВСТРЕЧУ С САНТА-КЛАУСОМ!

Внизу указывалось время:

24 декабря, с 14. 00 до 19. 00

25 декабря, с 10. 00 до 13. 00

– Магазин будет и на Рождество открыт?

– Не для работы. Отпразднуем мир на Земле и в человеках благоволение. Но вы можете не приходить, отдыхайте. Ты тоже, Хусайн.

– Сахиб, я хочу прийти. Хамко бхи маза айега – я тоже повеселюсь.

– Конечно. А пока, чало, повесь объявление.

Хусайн достал стремянку из подсобки и прикрепил объявление под неоновой вывеской «Бомбейский спорт».

– О’кей, сахиб?

– Первый класс. Ну, вот мы и готовы.

От возбуждения Капур не мог работать. Он до самого закрытия крутился по магазину в костюме Санта-Клауса, все время жалуясь, что в костюме жарко. К закрытию он просто обливался потом.