Дела семейные

Йезад сказал, что в храме такое вряд ли может случиться, и спросил, понравилось ли им здесь.

– Да, – хором ответили они.

– Но было бы интересней, если бы подошли к большому афаргану и сами положили сандал в огонь, – сказал Мурад.

– Мне тоже приходило это в голову, когда я был в твоем возрасте.

Масло, джем, печенье, баночки чатни, ачара и других маринадов, два пакета сев-гантия. В отдельном пакете апельсины и большая кисть белого винограда. Мурад с Джехангиром нетерпеливо опустошали большую сумку, раскладывали упаковки на обеденном столе, с блеском в глазах читая этикетки.

Нескрываемая радость детей подлила масла в огонь отцовского раздражения. Йезад догадался, что Роксана рассказала Джалу о ситуации с «Бомбейским спортом». Вот он и явился демонстрировать щедрость.

– Мы пока не зарегистрировались как нуждающиеся в благотворительности.

Джал прижал палец к слуховому аппарату, и Роксана с надеждой подумала, что брат не слышал.

Но он уловил конец фразы.

– Я принес это с любовью, – возразил он, настраивая приборчик. – Если же ты так воспринимаешь мой дар, то можно представить, как ты сурово судишь меня и Куми.

И покаянно добавил:

– Мы заслуживаем осуждения. За то, что перевезли папу к вам.

Эти слова он произнес тихо, чтобы не слышал Нариман.

– Ну, то был подарок с половинкой. Из тех даров, которые ломают людям жизнь.

– Не надо ссориться. – Роксана сделала жест в сторону дивана.

Джал сидел, сложив руки на коленях.

– Ты прав. Она… мы поступили ужасно.

– Она. Ты правильно сказал вначале – она.

– Но я позволил. Я позволил ей убедить меня. А должен был остановить ее.

– А ты мог?

Джал подумал.

– Нет, вряд ли. Она ведь была уверена, что папа несет ответственность за…

Он потряс головой, будто прогоняя воспоминания о тех злополучных годах.

– Насколько лучше было бы простить.

– Бедная, бедная Куми, – вздохнула Роксана. – Теперь уж не исправить.

Джал печально кивнул.

– Знаешь, я вчера разбирал кое-что в гостиной, убрал часть безделушек из горки. Мне вспомнился папин день рождения, и я подумал, что это был последний раз, когда мы всей семьей собрались там.

– И было хорошо, – сказал Йезад.

– По-моему, и Куми была довольна.

Его поддержали – конечно, она была довольна: и время провели хорошо, и обед она приготовила отличный.

– Она любила готовить. Я подумал вчера: а что нам мешало собираться чаще? Это было вполне возможно – и сейчас возможно, нам незачем жить, как мы жили прежде. Поверьте мне. А что касается папы…

Никто не сказал ни слова, пока Джал не продолжил:

– Поверьте мне, я сделаю так, что всем нам будет хорошо. Прошу вас, потерпите еще немного. Еще две недели.

Джал сдержал слово. Он вернулся через две недели и сказал, что у него хорошие новости. Все терпеливо ждали, пока он распечатывал свежие батарейки, ставил в слуховой аппарат. Защелкнув крышку, он включил аппарат и выровнял громкость.

– Давай угадаю, – предложил Йезад. – Ты нашел доктора с чудо-лекарством для Наримана.

Сарказм ничуть не задел Джала, который только улыбнулся.

– Извини, Йезад, но пока не существует лекарства от болезни Паркинсона. У меня есть вполне практический план. При условии, что вы оба согласны, что он вам подходит и вы готовы сотрудничать.

– Нет, ты слышишь, Рокси? Он нуждается в нашем сотрудничестве.

Роксана поджала губы – хорошо бы Йезаду выслушать Джала, зачем он поддразнивает его…

Но Джал сохранял невозмутимость. Он заговорил вполголоса. Чтобы не беспокоить Наримана.

– Помните, как я однажды прибежал к вам, когда Куми вконец извела меня? А вы так тепло меня встретили и сказали, что, если бы была у вас большая квартира, вы приютили бы меня?

У Йезада сердце упало. Неужели Джал хочет… Он внутренне сжался, но кивнул: да, он помнит тот вечер.

– У меня есть идея. Я ведь живу в большой квартире! А у вас слишком тесно для такой семьи, даже без папы. Моя квартира чересчур велика для одного человека.

Йезад опять настороженно кивнул.

Джал предлагал решить проблему всей семьи, включая, конечно, папу – все они переезжают в «Шато Фелисити». Так будет лучше для всех. И так они почтят и память Куми – после стольких несчастливых лет квартира послужит их общему счастью. А Куми там, на небесах, познав мудрость, которая дается смертью, безусловно, одобрит это решение.

– Ну, что я говорил? – воскликнул Йезад. – Разве я не говорил, что мы можем положиться на Джала? Счастье для всех – на руинах.

Но Джал не обижался. Конечно, квартира в жутком состоянии, не ремонтировалась десятилетиями. И ни у него, ни у них нет денег, чтобы привести ее в жилой вид.

– Рад, что ты это понимаешь, – сухо сказал Йезад.

– Но здесь нам на помощь приходит эта квартира. Пусть она маленькая, но поскольку район прекрасный, она стоит хороших денег. За нее можно выручить не меньше четырех миллионов.

– Сладкие мечты.

– Нет, сейчас такие цены. Я разговаривал со знакомыми брокерами.

– Ты оцениваешь мою квартиру, не сказав мне ни слова?

– Извини, Йезад, у меня не было выхода. Я же должен был узнать, насколько реалистичен мой план. Я не хотел приходить к вам с недопеченными идеями.

Йезад изменил тон:

– Четыре миллиона, серьезно?

– Минимум.