Дела семейные

– Привет, это же Хьюз-роуд! Я там вырос.

– А почему я принес ее? К вашему сведению, ее давно переименовали в Ситарам Паткар Марг.

– Для меня она осталась Хьюз-роуд.

Капур одобрительно улыбнулся, а Йезада понесло:

– Я тут каждый камень знаю. Вот это здание – это «Джехангир-палас», мои родители здесь поселились после свадьбы. Пари держу, что снимали с Сэндхерст-бридж, с крыши Дададжи Дхакджи. А напротив «Джехангир-паласа» – Сукх Сагар. Смотрите – даже вывеска «Буш-радио» видна!

Йезад всмотрелся в фотографию.

– Фотография не очень-то старая, мало что изменилось.

– Съемка недавняя. Примерно девяностого года. Тем не менее она имеет значение для моей коллекции – в контексте двух других фотографий.

Капур дожидался возвращения снимка, чтобы перейти к другим, но Йезад все не мог оторваться от него.

– Поразительно, как на фотографии видишь то, что в силу привычки не замечает глаз!

– Особенно в привычных местах. Объектив – наш третий глаз.

Фотография вызвала улицу к жизни, Йезад вновь услышал шум уличного движения, вдохнул запах поджаренного мяса с дымком, постоянно висевший над рестораном «Жаровня», даже вкус бхель-пури почувствовал. Над ним заклубились серые дождевые тучи, он ощущал их тяжесть, холод ливня, под который столько раз попадал, возвращаясь без плаща из колледжа («в плащах только маменькины сынки ходят»), когда спрыгивал с 83-го автобуса у Сукх Сагара и несся через улицу домой, успевая за минуту промокнуть до костей, влетал в квартиру, где мать бранила его за оставленный дома плащ, который она приготовила и положила рядом с учебниками…

– Теперь взгляните на эту, – предложил Капур.

Йезад выпустил из рук первую фотографию, взял вторую – и почувствовал комок в горле. Та же Хьюз-роуд, но нетронутая, снятая во времена большей простоты. Фотограф, наверное, стоял на другом конце «Джехангир-паласа», перед аптекой Мэдона, потому что в центре оказался перекресток Хьюз-роуд и Сандхерст-бридж. Судя по освещению, раннее утро. На улице не видно ни одной машины, только ручная тележка. Три одинокие фигуры на тротуаре, загадочные, как провидцы или прорицатели, предсказывающие демографический взрыв в грядущем Бомбея.

Йезад сглотнул, чтобы прочистить горло.

– Такой тихой улица была во времена моего раннего детства. – Он кашлянул. – Какой это год?

– По вывеске «бьюика» у «Метро моторе» я бы сказал, конец сороковых, – предположил Капур. – Лет за пять до вашего рождения, а?

– Примерно то время, когда поженились мои родители. Значит, вот какой они видели эту улицу после свадьбы…

В утреннем свете дома и деревья ждали, как друзья детства, готовые увлечь его обратно. И старые уличные фонари цепочкой по середине улицы. Он и забыл, как они были очаровательны, даже орнаментальны, не то что нынешние громадные стальные мачты освещения. Он всматривался в фотографию, пока у аптеки Мэдона не появился маленький мальчик с отцом… а когда подкатил школьный автобус, отец обнял сына, прощаясь с ним на целый день… А под вечер автобус привез его обратно, ему хотелось поскорей выпить чаю и поиграть в саду, пока не отправят делать уроки… На остановке ждала мама, чтобы за руку перевести через дорогу, по которой нет-нет да и проедет машина…

Он потер глаза, и призраки отступили.

– Чистая магия эта фотография… Машина времени.

– И последняя. – Капур придвинул ее через стол.

Йезаду было страшновато брать ее в руки. Но, взглянув на нее, он облегченно вздохнул – просто пейзаж, кокосовые пальмы вдоль дороги. Интересно, почему Капур показывает ему этот снимок? Но тут он заметил кованую решетку, и глаза его расширились.

Он узнал эту узорную решетку, ограждение на повороте с Сандхерст-бридж, где мост смыкался с Хьюз-роуд. Но не видно ни «Джехангир-паласа», ни Сукх Сагара, ни «Метро моторе». Там, где потом появятся эти здания, растут кокосовые пальмы, одни наклоняются над дорогой, другие устремлены прямо в небо. А за ними – море.

Йезад вздрогнул, не в силах разобраться в собственных эмоциях: фотография без любимых примет должна бы значить не больше, чем открытка с видом.

– Вы мерзнете, – заметил Капур и, обойдя стол, щелкнул выключателем.

Рев стих. Тишина показалась вечной в своей неожиданности, огромной и пустой, как пространство.

– Какого года фотография? – тихо спросил Йезад.

Капур положил ему руку на плечо.

– 1908 год. Год начала застройки Хьюз-роуд.

Йезад молча кивнул, не доверяя своему голосу. Фотография расплывалась перед глазами, и он сморгнул.

– Ужасно, – проговорил Капур. – Я-то принес фотографии, чтобы отвлечь вас, мне показалось, вы чем-то расстроены в последнее время.

И пригрозил спрятать фотографии, если они еще больше расстраивают Йезада.

– Я не расстроен, это поразительные снимки, просто…

– Знаю-знаю. Я пошутил.

Капур потрепал Йезада по плечу и сел в свое кресло.

– Это ограждение… на фотографии его трудно рассмотреть.

Капур достал лупу из ящика стола.

– Превосходный образец литья… Очень орнаментально. Мне нравятся эти знамена, они как минареты вздымаются у каждой опоры.

Йезад рассматривал фотографии в лупу, камень за камнем проходя вдоль «Джехангир-паласа», указывая Капуру на детали.