Делай со мной что захочешь

Он повел ее ко входу, снова взяв под руку, и снова заговорил игриво, иронично — что-то насчет дождя, насчет того, что опоздал на встречу, что вынужден извиниться за состояние своей машины… Элина всего этого не слышала — она не могла сосредоточиться. Пока она искала ключ в сумочке, он сказал еще что-то опять-таки этим своим подтрунивающим, насмешливым тоном и отступил. Он уходил. Она нашла ключ и с сознанием одержанной победы уставилась на него, а за ее спиной тот человек уходил — она слышала его шаги теперь уже по гравию.

В нее, видимо, вошла в тот момент чья-то чужая тень, другая женщина. И эта тень, видимо, повернулась, чтобы посмотреть на него; это она, видимо, окликнула его.

Почему ты уходишь?..

Элина вставила ключ в замок и открыла дверь. Она прошла по холлу, легонько касаясь стены, как бы проверяя ее крепость, вот ее пальцы задели колонну, а теперь провели по изгибу перил… Она дома. Это ее дом — здание, с дверью; у нее есть ключ от этой двери. Она достала из сумочки нужный ключ и открыла им дверь — значит, она тут живет.

Она услышала у входной двери какой-то звук. Застыла в неподвижности.

Потом — ничего.

Она решила, что ничего и не было, ей это почудилось… Потом она услышала, как заработал мотор. Услышала, как отъехала машина. Теперь она уже точно знала, что она дома, в холле с мраморным полом, и ничего не случилось такого, о чем стоило бы помнить.

И все же она пошла назад к двери, так и не сняв влажного пальто. Ей не терпелось посмотреть… Да, его не было. Машины не было. Он уехал, и ничего не произошло, хотя она чувствовала, что подвергалась страшной опасности. На полу, под щелкой в двери, лежала почта. Обычная груда почты.

Она случайно наступила на одно из писем — конверт был мокрый и в пятнах. Она увидела имя адресата: «Марвину Хоу». Другое письмо — реклама — было адресовано: «Миссис Марвин Хоу». Почему-то это было ей приятно. Десятки конвертов ждали ее. Все-таки это что-то значило — вся эта почта. Она уже не раз вскрывала ее. Каждый день груда писем приносила что-то новое, удивительное, и, однако же, она не раз их уже вскрывала и могла бы не удивляться, а только получать удовольствие от внушительности этой груды. Не нагибаясь — она боялась, что у нее опять закружится голова, — она смотрела на конверты, имена, адрес. Адрес-то ведь на всех был один и тот же. Она не раз уже вскрывала письма, но сегодня приятно будет снова этим заняться — совсем как та женщина на рекламе дорогих писчебумажных принадлежностей, — женщина, сидящая в саду, завесившись каскадом только что вымытых чистых волос, — маленький шедевр, реклама чего-то, и она улыбалась в предвкушении, вскрывая почту в саду, который принадлежит ей, а может быть, она принадлежит этому саду, составляет с ним одно целое и сидит в нем, вскрывая утреннюю почту, все эти дорогие конверты, которые она уже не раз вскрывала и читала, или женщина принадлежит этим письмам, которые она сейчас вскрывает, потому что уже не раз их вскрывала и на конвертах стоит ее имя.

Что-то лежало в стороне, отдельно от груды писем. По виду похожее на визитную карточку.

Элина быстро подняла бумажку.

Это и была визитная карточка — с текстом, отпечатанным чуть выпуклыми черными буквами…

НАПОМИНАЕМ ВАМ,

ЧТО ВЫ НАЗНАЧЕНЫ на 12 апр. 1971 в 3 ч. дня.

Д-р Реймонд И. Эдгар.

Офтальмолог.

1663, Макниколс-роуд.

Элина снова посмотрела на карточку, потом перевернула ее. На ней было что-то написано — несколько слов и фамилия, она не могла разобрать почерк. Внизу на карточке был номер телефона — цифры неровные, точно человек писал на весу; вот номер телефона она разобрала.

2

Девять яхт… и вон там еще десятая… а теперь еще и одиннадцатая — не яхта, а точечка, совсем крошечная, так что и поверить трудно, что это яхта. Элина смотрела и надеялась, что она не перевернется.

Элина считала яхты. Другие суда — катера, и моторки, и баржи — ее не интересовали. Она довольно быстро перестала смотреть на них и все свое внимание сосредоточила на яхтах — яхты приносили ей счастье.