Делать мнение: новая политическая игра

Такое смешение объекта происходит здесь именно потому, что главное препятствие для понимания и восприятия научного/300/ дискурса в данном случае носит скорее социальный, чем интеллектуальный характер, или, как говорит Витгенштейн, "здесь нужно преодолеть трудности не интеллектуального порядка, а воли". Следовательно, дискуссия по поводу опросов структурируется в соответствии с очень обшей парой оппозиций, присущих и социальным универсумам, в которых действуют профессионалы, чья внутренняя борьба в большей или меньшей мере зависит от предпочтений очень широкой публики ("избиратели", "телезрители", "потребители" и т.д.)- Такая ситуация обязательно включает в себя расхождение между предложением, которое эти специалисты или эти профессионалы считают желательным - с одной стороны, и как бы установленным спросом со стороны профанов - с другой. Смысл оппозиции заключается в способе управления этим расхождением и его регулированием. Он разделяет тех, кто отдает предпочтение предложению (определяемому профессионалами) и тех, кто, наоборот, высказывается в пользу приоритетности спроса (измеряемого среди публики). Таков, например, случай дискуссии по поводу того, каким должно быть "телевидение", когда те, кто, будучи более - по сравнению с другими - наделен специфическим (культурным и политическим) капиталом стремится, в силу своей компетентности, "настоятельно" навязывать (культурно и политически) содержание программ, противопоставляются тем, кто отдает приоритет спросу (на самом деле - экономической отдаче), полагая, что единственным судьей в этом отношении должна быть сама "публика" и превращает "телеметр" в универсальный инструмент определения качества программ. Иными словами, противопоставление происходит между теми, кто, следуя своим представлениям о "культуре", считает необходимым "тянуть широкую публику наверх", хочет "ее воспитывать и образовывать" и критикует "низкопробные" или "вульгарные" передачи (т.е. популярные), и теми, кто осуждает "скучные" передачи "парижской интеллигенции" и признает лишь "нужды" и "желания" публики-потребителя [5]. Такого же типа структуру можно обнаружить даже в том, что касается политической специфики - в дискуссии о политических опросах, которая служит настоящим прожективным тестом, отражающим - прямо или косвенно - определенное видение демократии.

Демократическая двойственность

Включение технологии опросов в сюжет для общественного обсуждения глубоко затронуло легитимные/301/ представления о политической практике, поколебав, особенно среди профессиональных политиков, первоначальные структуры восприятия политики и правила - до того времени допустимые - избирательной кампании. Не будет большим преувеличением сказать, что для немалой части политиков активность специалистов по опросам, особенно, если они не ограничиваются проведением конфиденциальных зондажей, предназначаемых только для политиков, воспринимается как своего рода нелегитимная политическая деятельность.

В дискуссиях по поводу опросов речь в действительности идет об определенном представлении о том, что такое "демократия". Этот вид режима, который неразрывно связан как со способом выбора политических деятелей ("выбор" гражданами), так и с особым принципом легитимации ("народ" как источник власти), на протяжении всей своей долгой истории, расчленялся на два способа отправления власти, противостоящих, если не противоречащих друг другу, которые нашли свое воплощение в двух знаменитых фигурах афинской демократии. С одной стороны, это демократ Перикл, который, как говорил Фукидид, "поставил весь свой мощный интеллект на службу народу". "Именем демократии, - замечает Фукидид, - правил первый из афинских граждан" [6]. "Он имел, - объясняет историк, - власть благодаря тому уважению, которым он пользовался, и своим умственным способностям ... Так, он мог держать в руках толпу, хоть и свободную, и не он подчинялся ей, а она - ему ... Он никогда не старался говорить для того, чтобы понравиться, и мог обернуть в свою пользу уважение людей, чтобы противостоять их гневу [7]. С другой стороны, демагдг Арчибальд, другой столь же вероятный продукт демократического режима, который действовал, следуя личному интересу или личным амбициям, и который "льстил народу, предоставляя ему действовать в соответствии с его "желаниями", вместо того, чтобы вести народ, и потому обрекал его на худшие испытания и даже на погибель [8].