Делать мнение: новая политическая игра

Несмотря на то, что не существует однозначного и бесспорного определения "демократии" - если речь идет о политической конструкции, или, говоря языком Дюркгейма, о предпонятии, а не о научном концепте - в дискуссии об опросах понятие "демократия" используется уверенно. Существует борьба за навязывание легитимного определения "демократии", которое варьирует в зависимости от различных систем интересов. Варианты, которые в демократических - в общих чертах -обществах каждый агент или каждая группа могут ввести в свою собственную спонтанную концепцию демократии (и которая тогда начинает называться "настоящей демократией" или "истиной демократией") и, тем самым, в свое отношение к практике опросов, действительно, свидетельствуют о множественности отношений, которые социальные агенты и, в частности, агенты политико-медиатического поля, могут сохранять по отношению к народным массам. Соответственно можно выстроить, как это делал Башляр. определенный демократический тип, свойственный каждому индивиду или каждой социальной группе [10], особый тип, который получается в результате специфической комбинации таких черт, как более или менее полное доверие по отношению к "народу" и к "элитам", вера в культурные ценности, в образование, в технические знания и т.п., - факторов, которые являются, среди прочих, составными элементами индивидуальных и коллективных представлений о политике. Специфическая демократическая концепция, которая/304/ свойственна каждому индивиду (и следовательно, шире, каждому классу или социальной группе), безусловно многим обязана социальной траектории и культурному капиталу, но также оптимистическому или пессимистическому взгляду, который каждый - с учетом его социальной позиции или особого исторического опыта (в частности, коммунизма) - может иметь о роли народных масс в политике и следовательно о месте, которое они должны занимать в общей экономике функционирования политической системы.

Голосование, общественное мнение и опросы

В демократических режимах выборы и манифестации, допускающие разные формы проявления "общественного мнения" (уличные шествия, кампании в печати, выступления легитимных выразителей общественного мнения и т.п.) являются двумя главными способами его выражения: один институционализированным, а второй - более неопределенным, посредством которых "народ" должен вовлекаться в политическую игру. В действительности, эти способы весьма далеки от чистого и прямого выражения коллективной воли, скорее они воспринимаются различными категориями агентов политико-медиатического поля как знаки, которые необходимо расшифровать, или как предлог для символической борьбы, которая принципиально не выходит за пределы политического поля. "Народная воля" есть ни что иное, как полуфабрикат функционирования политического поля. Эта воля не является изначально заданной, она создается в борьбе и через борьбу всех сторон, которые в разные исторические эпохи участвуют в политической игре. Это хорошо видно на примере выборов, и, в частности, того, что происходит вечером того же дня, когда выборы состоялись: результаты голосования служат почвой для комментариев, более или менее оригинальных обменов мнениями как в СМИ, так и вне них, между политиками, политологами, журналистами и различными людьми, которые приглашаются на телевидение; в задачу которого входит навязать лиц, уполномоченных определять то, что следует думать о результатах выборов и, следовательно то, что должны думать о результатах выборов профаны. Речь идет о том, чтобы заставить признать, помимо простого распределения процентов бюллетеней, опущенных в урны и обобщенных с помощью политической игры и для нее, общий итог голосования и, в частности, ответить на два политических вопроса, главных на этом вечере после выборов:/305/ "кто победил на выборах?" и "что избиратели хотели сказать этими выборами?" Иными словами: речь идет не столько о том, чтобы слушать народ, сколько о том, чтобы заставить его говорить.