Делегат грядущего

Поднявшись от полей по склону долины, Одильбек привел своих спутников к длинному узкому пустырю — подножью огромного скалистого мыса перед устьем ущелья. За этим мысом пустырь расширялся мертвой бухтой, усыпанной валунами, щебнем, осколками низринутых скал. Сухой и бесплодный, он напомнил Хураму рассыпанные валы гигантских ледниковых морен. Только ящерицы с желтыми головами да серые жесткокрылые жуки ползали по граням этой каменистой пустыни. Поля и кишлак остались далеко внизу, и Хурам несколько раз останавливался, спрашивая Одильбека, куда и зачем он стремится их увести. Одильбек настойчиво обещал показать что-то «очень важное и интересное», был полон многозначительности и убеждал Хурама идти все дальше и выше. Наконец, достигнув конусообразной груды камней, похожей на древний курган, Одильбек вскарабкался на ее вершину. Арефьев и Хурам, потные, с пересохшими от жажды губами, остановились возле него, тяжело дыша.

— Пришли, — сказал Одильбек и широким жестом хозяина обвел все полукружье каменистой пустыни.

— Где же тут твое «важное и интересное»?

— Вот, эти камни, — серьезно ответил Одильбек. — Вот, сухо. Вот, змеям хорошая жизнь. Смотри.

Не допуская мысли, что Одильбек может шутить и привел их сюда просто полюбоваться зрелищем унылым и бесприютным, Хурам не мог тем не менее скрыть досадливого недоумения. Одильбек, словно наслаждаясь этим недоумением Хурама, молча созерцал пространство беспорядочно нагроможденных камней. Наконец, будто отвечая каким-то своим раздумьям, произнес с напускным равнодушием:

— Правда, рафик Хурам. Очень хорошая для хлопка земля.

— Какая земля?

— Вот эта земля, что кругом.

— Одильбек, делом говори, зачем нас привел сюда?

Глаза Одильбека наполнились гневом:

— Рафик Хурам, дело я говорю. Считай глазом, сколько гектаров в этой пустыне? Я сам скажу — пятьдесят. Сколько в наших полях? Сто пятьдесят. Всего — двести га, значит! Теперь бумагу смотри. — Одильбек, запустив руку в свой рваный халат, выудил засаленную бумажку и подал ее Хураму.

Хурам увидел штамп районного исполкома, внимательно ее прочитал.

— Что скажешь? — торжественно спросил Одильбек.

— Исполком считает, что у вас земли под хлопком имеется двести га… Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, рафик Хурам, — печально подхватил Одильбек, — эти пятьдесят га очень хорошая для хлопка земля. Смотри на нее, подольше смотри… И еще хочу сказать: в прошлом году Баймутдинов тоже считал двести га. И норму сдачи назначил по ним. А мы сдали норму только с наших полей, только со ста пятидесяти гектаров. Баймутдинов посчитал нам задолженность на оставшиеся пятьдесят га. И осенью я ходил к прокурору. И зимой несколько раз ходил к прокурору, и мертвый у нас был разговор. И теперь исполком наш долг инвентарем вычитает с нас, не дает нам инвентаря. И я тебя звал сюда, чтоб ты посмотрел сам и ответил, может ли хлопок вырасти из голых камней, и чтобы знал, какие опять на нас записаны двести га, и понял, почему исполком запишет на нас новый долг… Теперь ты говори, я буду слушать тебя… Покажу бумагу товарищу, который с тобой приехал. Твой товарищ — из гепеу. Пусть, гепеу тоже смотрит и понимает.

Хурам сел на камень рядом с Арефьевым. Одильбек отошел в сторону, словно их разговор его не касался. Каменная пустыня только в насмешку могла быть названа посевной площадью. Годных полей в Хунуке — Хурам и Арефьев их все обошли сегодня — было не больше полутораста гектаров. Как мог исполком допустить такую ошибку?

— Рафик Хурам, — снова подошел Одильбек. — Наши дехкане между собой говорят: много хлопка дадим, если рафик Хурам нам трактор пришлет. Почему в других колхозах машины работают, у нас нет?

— Ты чудак, Одильбек… Да как же к вам трактор придет? Ведь дороги-то нет? Лошадь и та спотыкается на вашей тропе.

— Рафик Хурам… Рафик Хурам… — Одильбек в клятвенном жесте поднял руки. — Ты только скажи, только обещай нам твою машину, мы сами дорогу для нее сделаем, не сделаем — на руках принесем. Твоему слову верю…

Хурам мысленно повторил весь проделанный ночью путь. Если очистить тропу от камней, если подсыпать земли там, сразу за Оббиором, еще возле расщелины, где ночью пришлось проводить лошадей в поводу, если… Вот главное, как в скалистых воротах пройдет?.. И еще: перед мазаром скала…

Одильбек терпеливо ждал.

— Слушай Арефьев… Можем мы взять у дорстроя подрывника?

— Надо будет — дадут… А зачем?

— Трактор он просит прислать. Скалу подорвать надо.

— Трактор?.. Сюда?..

Одильбек присел перед Хурамом на корточки, вслушиваясь в непонятную ему русскую речь.

— Хорошо, — сказал Хурам. — Будет тебе трактор. Пришлем.

Одильбек вскочил:

— Слава отцу, который дал жизнь такому человеку, как ты… Сейчас всем дехканам скажу, об-бо-о, радость будет. Никто не скажет — Советская власть наш кишлак забывает. Сунниты не будут пальцами тыкать в наши глаза…

— Какие сунниты?