Делегат грядущего

Дверь открылась. В подштанниках, голый до пояса, со смятой бородой, вышел во двор Шафи. Прозвенел связкой ключей, открыл крохотную дверку пристроечки рядом с конюшней, оглянулся на рассвет, на коня — воздух уже стал необыкновенно прозрачным и ясным — сунул в кладовку голову и плечи, что-то там завозился. Азиз видел только голую поясницу да подштанники. Шафи вывернулся из дверки с мерою ячменя в руках, — конь, почуя корм, тихонько, радостно заржал и жадно ткнул морду в поднесенный ячмень.

Шафи склонился над арыком, оплеснул бороду, разбил две-три пригоршни воды о лицо, пошел в дом утираться. Вышел уже в халате, в чалме, с молитвенным ковриком в руках. Аккуратно разостлал коврик посередине двора, степенно склонил колени, стал класть востоку земные поклоны, вставать, прикладывая концы пальцев к ушам. А восток заалел — сквозь сетку ветвей, сквозь мириады четких, точеных листьев.

Азиз с испугом подумал, что Шафи может заметить его. Но Шафи, окончив молитву, унес коврик в дом, снова вышел — с седлом, с оголовьем, с двуствольным ружьем за плечами. («Куда едет? Зачем ружье?» — подумал Азиз, но не стал досаждать себе догадками.) Шафи поседлал коня, неторопливо подвел его к арыку. Конь пил не торопясь, поднимая голову, роняя с губ воду, и, словно в раздумье, поглядывал по сторонам. Шафи терпеливо ждал, держа повод в руках и глядя коню в рыжий выпуклый глаз. Напоив коня, он вывел его за калитку, и Азиз с наслаждением вслушался в удаляющийся цокот копыт.

Дверь в комнату Озоды осталась полуоткрытой.

Азиз соскользнул на землю, стряхнул с себя крошки коры, оправил пиджак и халат и, уже не озираясь, смело вошел в дом.

В комнате, за ставнями было темно. Озода, в длинной рубахе, лежала на груде ватных одеял, раскинутых на ковре у стены. Ее голые руки были перекинуты через лицо.

Азиз наклонился над ней, сдавил ее руки и резко, с внезапно возникшим чувством хозяина, развел их в стороны.

Озода не противилась.

На рассвете в кишлак Лицо Света пришла тракторная бригада. Три трактора, один за другим, грохоча между мертвых глиняных стен, вползли во двор сельсовета, расползлись по двору, как огромные ворчливые жуки, и, точно захотев отдохнуть с дороги, замерли до утра.

Лола-хон встала еще в темноте и рано утром поспешила к дому Совета. Она пришла сюда раньше всех и обрадовалась, увидев машины и спящих около них трактористов. Побежала из дома в дом будить и торопить всех своих.

Когда вместе с ними она вернулась во двор сельсовета, здесь ее уже дожидались комсомольцы: Абдуллоджон, Мукум и Отар и все, кто работал на новом участке. Лола-хон удивилась отсутствию Азиза. Спросила о нем Абдуллоджона.

— Не знаю, куда провалился, — ответил ей Абдуллоджон. — Ходил за ним на квартиру — нет, и постель не тронута.

Старший тракторист, долговязый, в синей спецовке, подошел к Лола-хон, размахивая нарядом:

— Послушай-ка, хозяйка, заправиться надо. Где у тебя керосин?

Керосин, заготовленный специально для тракторов, хранился в кооперативе. Надо было ехать за ним туда. Решили съездить всей бригадой, там, у кооператива, заправиться и оттуда двинуться на участок. Завывая и грохоча, машины выползли со двора. Лола-хон, Абдуллоджон и его товарищи пристроились на тракторах и перешучивались с рулевиками.

Кооператив оказался закрытым. На железных полосах, перекрещивающих дверь и окна, висели замки.

— Спит Шафи, — заявила Лола-хон. — Будить его надо.

Стучали в двери, сначала тихо, потом все громче. Дом оставался нем.

— Умер он, что ли? — насупился долговязый тракторист. — А ну, давай камень, как следует постучим! — и принялся оглушительно бить в железные скобы.

Шафи не отзывался по-прежнему.

— Значит, нет дома, — решила Лола-хон. — Куда он деваться мог? Что будем делать?

— Что хочешь, то и делай, — хмуро заявил долговязый, — а чтоб был керосин.

Начался спор, трактористы объявили, что ждать не станут и, если через час им не будет горючего, они составят акт и отправятся назад в Румдару. Лола-хон молча слушала перебранку, протолкалась к долговязому трактористу и цепкой рукой дернула его за рубаху.

— Товарищи, зачем скандал? У меня такое предложение: не надо Шафи. Выберем комиссию, без него возьмем, акт составим.

Кто-то крикнул с сомнением:

— Замки сломаем, потом как запрем?

— Не надо трогать замки. Со двора пойдем. Пусть сестра Шафи, Озода, пропустит нас через свою комнату.

— Озода! Правильно, где Озода? — вспомнили окружающие. — Почему не откликается?.. Давай выбирай комиссию.

Комиссия — Лола-хон, приятель Азиза Абдуллоджон и долговязый тракторист — двинулась к калитке во двор. Толпа осталась ждать керосина на улице.