Делегат грядущего

— Придираешься? Сам, что ли, не знаешь? Я один. Я и за старшего агронома, и за старшего механика, и за главного бухгалтера, которого нет у меня, и за статистика, и за экономиста. Думаешь, легко сразу со всем справиться? Постепенно налаживаю. И налажу… Если вы шпигать меня все время не будете…

— Будем, Винников, — мягко заметил Хурам. — Надо шпигать. Помогает. Я вот хочу правильно оценить всю твою работу. Верно, ты и сделал немало. Например, здорово боролся за финансовую дисциплину, учитывал каждый рубль. Но за этим рублем не видел человека. Вот Ванька Керенцев, рабочий парень, выдвигается помощником бригадного механика. Взял семьдесят рублей под отчет, не отдал, и — конечно дело — ты его увольняешь. Парень с горя запил, опустился — сейчас всякую квалификацию потерял. Тебе нужно выправить мозги. Недоволен рабочий? Куда идет? К тебе? Нет, в местком. Да местком сам идет ко мне, местком превращен в пустое место… Ты абсолютно не признаешь общественных организаций. Недаром все разговоры, что в МТС нельзя работать… Вот мы тракторы ремонтировали. Сколько одних подшипников перелили! Целыми ночами работали. А ты этому делу никакого внимания не уделял. Действовал исключительно аппаратным методом. А ведь дело это — директора, это не мое дело. Весь фундамент МТС у тебя еще на песке. Производственная работа слаба. Кадры не закреплены. Иллюзии все надо отбросить и посмотреть открытыми глазами большевика на это дело. Колхозники не идут в МТС. Почему? Да просто: один только таджик в аппарате МТС и есть. Хотя бы это. У меня в день бывает в среднем по шестьдесят колхозников. Почему? Потому что в МТС никто не хочет идти. МТС полагает, что колхозы для нее, а не наоборот. Факты? Пожалуйста. Вот колхоз «Грамота» — разваливающийся, плохой колхоз. Надо его укрепить. Вместо этого Винников: «Дайте мне лошадь. Заплачу тысячу девятьсот рублей». Колхоз отдал лошадь, а Винников после того: «Вы мне за пахоту тысячу двести должны. Получайте семьсот, остальные вычту». Те — вайдот закричали. В итоге после моих настояний Винников не взял лошадь. Через пять дней мне заявление от секретаря комсомольской ячейки колхоза «Грамота»: «Лошадь находится у агротехника МТС, в кишлаке Чор-Чирак. Не отдана». Не может быть? Поехал я с Шукаловым. Осматриваем конюшню — лошадь здесь. Ты мне врал. Делаешь неверное дело и хочешь делать его до конца, скрывая от нас. В колхозе «Красная Звезда» сводка пахоты у тебя на сто га, мы проверили — оказалось шестьдесят. Твой агротехник врал? Допустим. А ты его не проверил. Куда это годится?

— С лошадью… — тусклым голосом перебил Винников. — Не мог я у агротехника лошадь взять. Горячий момент, работа срывалась… А со сводкой, ты прав, недоглядел, не разорваться мне.

— Работа срывалась, так поэтому ты в колхозе «Грамота» доверие к партийному руководству подрываешь? Вот к чему приводит твоя политика. Надо было в другом месте лошадь найти.

В спор вмешался Баймутдинов, изучавший до этого движение за окном. Остальные сидели, склонив головы над бумагами. Кто чертил какие-то замысловатые рисунки из недописанных слов, кто чистил спичками ногти. Баймутдинов перевел тяжелый взгляд к потолку:

— Политика у товарища Винникова, можно сказать, контрреволюционная.

— Ну, ну, — буркнул Леонов. — До этого еще не дошло. Ошибок у него много, но такой вывод делать нельзя. Ты не перегибай. И замолчи. Не твое слово сейчас!

— Факты… — начал было Баймутдинов.

— Ну, ну… Брось, какие там факты!

Хурам вспомнил свой разговор с Баймутдиновым, и ему стало неприятно.

— Пусть скажет, — медленно произнес он. — Какие факты?

— Факты, — спокойно и увесисто повторил Баймутдинов. — Есть факты. Во-первых, он презирает таджиков. Колхозники на него жалуются, груб с ними, разговаривать даже не хочет.

— Он и со всеми груб и не разговаривает, — заметил Хурам. — И с русским рабочим тоже.

— Не знаю, как с русским. А с таджиком грубить — это шовинизм, контрреволюция.

— Это правильно, — поддакнул Арефьев. — В данном случае грубость выливается в шовинизм.

— Во-вторых, — продолжал Баймутдинов, — такой случай. В кишлаке Лицо Света, когда пришли тракторы, керосина не оказалось. Не знаю уж почему — не завезли вовремя или сельсовет роздал колхозникам весь керосин. Надо было сейчас же доставить новый керосин из МТС, чтобы простоя не было. Что делает товарищ Винников? Заявил: «Раз керосин растратили, не будет им тракторов, пока сами откуда хотят не достанут горючего». День у него тракторы простояли, на другой день он всю тракторную бригаду в колхоз «Красный Ткач» отправил. А что же Лицо Света — новый участок, сколько трудились лучшие колхозники — без пахоты теперь остается? Значит, товарищ Винников маленькой ошибкой кишлака пользуется, чтобы контрреволюционное дело делать?