DELETED

— Вы меня не узнаёте? Вы меня видели вчера…

Она продолжала молчать.

— Простите, что я от вас убежал…

— Я думала, вы не вернётесь, — тихо и как будто с обидой сказала женщина. Он уже собирался начать оправдываться, но, поглядев на её размытый профиль, одумался.

— Что вы хотели мне сказать?

— Вам? — женщина горько усмехнулась. — Не вам. Танюше! Думала, вы можете передать. Не хотела, чтобы она всю жизнь считала меня сумасшедшей дурой.

— Кто такая Танюша?

На этот раз она ничего не сказала, только посмотрела на него удивлённо, словно он спросил о чём-то само собой разумеющемся.

— Моя дочь.

И снова замерла, глядя куда-то вдаль.

— Так что вы хотели ей передать?

— Да всё равно… Не хочу больше никуда бежать. Набегалась.

— Как вас зовут?

Молчание.

— Меня Стася.

Снова молчание.

— А вас?

— Меня-то? Раиса.

— Раиса, я вернулся, чтобы вам помочь. Только для этого, понимаете?

— Нам уже не поможешь, — заметила она. — Сижу тут и чувствую, что меня и нет почти. Словно Снегурочка из сказки.

— Скажите мне полное имя вашей дочери, дату рождения и где она живёт. Я думаю, этого хватить чтобы её найти. И тогда я смогу передать ей всё, что вы захотите.

Она повернула к нему голову и долго, пристально вглядывалась. А потом глаза её вдруг загорелись и наполнились какой-то отчаянной надеждой.

— А потом… вернётесь?

И поскольку он ни сразу ответил, она добавила:

— Принесёте от неё весточку?

Он хотел сказать «если успею». Это была бы правдой. Но потом подумал — какое это имеет значение?

— Ну конечно, вернусь!

Но женщина обречённо покачала головой.

— Нет, нет, конечно, не успеете…

И, не дав ему возразить, продолжила:

— Её зовут Татьяна Евгеньевна Курочкина…

Один

Татьяна Евгеньевна была его ровесницей, и он, вслед за Раисой, стал называть её Танечкой. Танечка, как и он, была из маленького города, поехала учиться в город покрупнее и осталась там жить. Перед смертью Раиса несколько месяцев провела в Петербурге, и они с дочерью виделись часто — чуть ли не каждые выходные. В Петербурге у Раисы было немало знакомых, в основном бывших сослуживцев — северян, которые переехали туда в тяжёлые годы или уже позже, на пенсии. Сама Раиса в ожидании пенсии — с северными надбавками, которым на юге все завидовали — перебралась в краснодарское тепло, поближе к матери. И оказалась вдалеке от всех своих приятельниц.

Но когда стали звать погостить в Петербург, Раиса согласилась, не столько из-за любви к старым друзьям, сколько из желания быть поближе к дочери.

В Петербурге ей жилось хорошо. Она уже думала продать «свою халупу» на юге и купить домик в Ленинградской области. Многие жаловались на климат, но Раисе он подходил, а вот жару южного лета она переносила всё труднее. А пока своего домика не было, Раиса жила у старой знакомой — Маргариты, одинокой женщины примерно одного с ней возраста.

У Маргариты в Питере была трёхкомнатная квартира, и она, по её собственным словам, чувствовала себя там одиноко, поэтому радовалась, когда у неё кто-то гостит. Сначала Раиса действительно жила как гостья, по-дружески. Потом гостевание её затянулось, и она, хоть Маргарита вначале и отбрыкивалась, стала приплачивать хозяйке за аренду комнаты.

Раисе казалось, они отлично ладили. А вот Танечка на Маргариту почему-то сразу взъелась — словно что-то предчувствовала.

Два

«…Как-то вечером меня покусали комары. Это было в самом начале, вскоре после моего приезда. Я тогда спросила у Маргариты настойку календулы, чтоб намазать укусы, а она махнула в сторону холодильника, мол, сама там посмотри. На холодильнике у неё было что-то вроде аптечки — деревянный ящичек, а в нём коробочки с травами и склянки с лекарствами. Там был корвалол, настойка пустырника, йод, зелёнка, разные эфирные масла — много всего. И была одна загадочная бутылочка, не подписанная. Содержимое бутылочки напоминало ни то облепиховое масло, ни то настойку на основе цедры, и я, любопытная до разных народных средств, показав её Маргарите, спросила:

— А это что у тебя за бутылочка такая жёлтенькая?

— Да это так… — уклончиво ответила она. — C работы. Ты нашла свою календулу?

А Маргарита, к слову сказать, работала инженером по технике безопасности на кожевенном производстве. Я тогда особо не думала об этой бутылочке, но потом заметила, что она исчезла из коробки, может, даже в тот самый вечер. Прошло много времени, прежде чем я увидела её снова.

А пока мы жили дальше, иногда вечерами разговаривали по душам. Чтобы хватало на аренду и в надежде скопить немного, я устроилась трамвайным кондуктором. Платили с каждого билетика и, если побегать, можно было нормально заработать. Потом, правда, начались морозы, и я, как ни куталась, коченела за день в плохо отапливаемых трамвайчиках. Не знаю почему, но именно так в нашем депо называли эти старые металлические колымаги — «трамвайчики».

Возвращалась вечером и даже творог подогревала в микроволновке — не могла есть ничего холодного.