DELETED

— О Господи… Блин, но что я должна делать? Падать в ноги в припадке благодарности?

— Именно! Так делают нормальные девушки. Хлопают в ладоши, говорят ласковые слова… Открыто выражают свой восторг! Конечно, такой девушке хочется дарить подарки.

И, видимо, поскольку я не была «такой девушкой», подарков он мне больше не дарил. Когда наступал какой-нибудь Новый год, и я вручала Алексу заготовленный свёрток, он обещал в ответ, что мой новогодний подарок я получу чуть позже. Из-за лавины запросов в Интернет-магазине, где он нашёл вещь моей мечты, возникли технические проблемы — его карточка не сработала. Как только они всё починят, он сможет оплатить заказ. Но придётся немного потерпеть.

Сначала я в это верила. Дымясь от любопытства, я пыталась потихонечку вызнать, что он мне покупает.

— Что ты всё пытаешь, да пытаешь? — злился Алекс. Я умолкала и просто ждала. Но через пару недель не выдерживала:

— А кто-то недавно упоминал о каком-то подарке…

— Уже едет твой подарочек, что ты такая нетерпеливая?

Спустя неделю, я напоминала снова.

— Хватит вымогать, или вообще ничего никогда не получишь! — срезал меня Алекс.

— Но ты же обещал! Зачем ты обещал, рассказывал про какие-то поломки на сайте, если на самом деле ничего не заказывал?

— Я хотел сделать тебе сюрприз. А ты как всегда не могла подождать недельку, начала ныть и выпрашивать. Теперь мне уж точно ничего не хочется тебе дарить.

Разве можно было всё это рассказать нормальному человеку? Внутри этой истории, точнее, не только этой, вообще внутри истории отношений с Алексом, я сама себе казалась каким-то насекомым со сломанными лапками. Оно то суетно хромает, пытаясь убежать, то заваливается на спину и дрыгает чёрными крючками с неестественными заломами. И при этом ещё издаёт странные потрескивающие звуки. И ты чувствуешь одновременно отвращение и жалость. И хочется или раздавить его, чтобы не мучилось, или выбросить подальше, чтобы не мозолило глаза.

39

Я действительно не знала, злюсь ли я. Пока не знала. И не знала, как объяснить Тане, что обычно чувства догоняют меня с опозданием. Они приходят, когда я приношу воспоминание домой, и там, наедине с собой, проживаю его заново. Может, дело в том, что я боюсь демонстрировать свои настоящие чувства другим людям?

Всё произошло на следующее утро. Я проснулась и сразу поняла — что-то не так. Случилось что-то плохое. Это началось с Таниного вчерашнего рассказа. С самого начала в нём чувствовалось что-то неудобное, острое, словно инородное тело, тщательно обмотанное длинными лентами слов. Оно кололо и беспокоило, но я не могла понять, в чём дело. За ночь лента размоталась и упала на пол.

(— Только подумай: вы были едва знакомы. Если она следила за тобой тогда, то что она станет делать, если почувствует, что у неё есть на тебя какие-то права?

— Да, но… Я ведь тоже за ней следила…

— За её публичными страницами. И даже об этом ты бы ей никогда не сказала, потому что чувствуешь, что это ненормально. А она выследила, где ты живёшь. Понимаешь? Неужели это ничего тебе не напоминает?

— Это не то же самое!

— Разве ты не помнишь, как всё начиналось с Алексом? Вначале тебе тоже казалось, что всё прекрасно. Только маленькие, совсем крооохотные странности…

— Но ведь она не как Алекс, она совсем другая!

— Конечно, другая! Ведь она погладила тебя по голове! Ничего себе! Благодетельница! А ты и обрадовалась, как бездомная собака куску хлеба!

— Но ведь там было так хорошо… Спокойно и безопасно… как дома.

— Господи, нельзя быть такой жалкой! Посмотри на себя, ты как побитая дворняжка, которую поманил за собой прохожий! Неужели у тебя нет никакого чувства собственного достоинства?

— Но что плохого в том, чтобы хотеть дом? Ведь у большинства он есть с детства! Почему я не могу его даже хотеть?