Читаем Дельфин полностью

Дельфин

Нельзя было сказать наверняка, плохо ли было Луке Николсу в этот момент, но своих ног писатель точно не чувствовал, а дыхание перехватило. Облокотившись на закрытую часть двери, Лука сейчас уже понимал, что артистка его не видит, и всё, что захватывало его внимание сейчас – это то, как девушка ловит очередную строку из глубин своего большого сердца. Это была баллада «Freedom», которую Лука слышал много лет назад. В ней есть и мужская партия, которую артистка пела полностью наравне со своей частью. К моменту последнего припева она обхватила микрофон обоими руками, и Луке показалось, что она здесь и сейчас разольется в виде голоса в нечто неосязаемое, до чего не получится дотянуться, в нечто, так ярко и блестяще маленькими каплями светящееся в необъятных глазах. Писатель с последними аккордами прикрыл дверь, и, убедившись в том, что каблуки певицы направляются к главному входу, свернул в проулки «Равенны», выйдя через несколько минут блужданий в подсобку на первом этаже. Открыв окно, Лука прислушался к звонкому, чистому и мелодичному даже без музыки голосу, о чем-то переговаривавшемся с сиплым звукорежиссёром. Помедлив несколько секунд, Лука спрыгнул в тьму парка, закинув пиджак на плечо.

***

Программка не оставляла шансов соврать: девушку звали Эмилия, и она работает в труппе «Равенны» после того, как заявила о себе на телевидении в одной из запоминающихся ролей. Большей информации украденный из театра буклет не содержал, интернет тревожить желания не было, а фотография с незабвенными зелёными глазами, чуть озорно рассматривавшими Луку по ту сторону глянцевой бумаги, оказалась настолько красивой, что писатель бережно спрятал её в карман. «Дельфин», получив карт-бланш от владельца и публики, уходил на финишную прямую подготовки к масштабному шоу с программой, от которой Август должен быть стонать в кресле, а Эрик кивать головой, почитывая черновик сценария, написанного даже не им. Заручившись поддержкой рекламных агентств по связям Луки, пиар-кампания «Дельфина» набирала обороты уже сейчас. Довольный Август сидел на сцене, свесив ноги в том месте, где она была особенно высока – у самого устья, ведь музыканты попадали в ров из того же помещения, что и солист на свою сцену. Лука отказался от своего обычного официального костюма и пристроился на одном из столиков в зале, облачённый в клетчатую ковбойскую рубашку с закатанными рукавами и джинсы, в которых чувствовал себя самым комфортным образом:

– Нам нужно попасть на приём в «Равенне».

– Зачем? Потолкаемся несколько часов, чтобы ты посмотрел на неё с открытым ртом, а после уйдем? Даже если ты перебросишься с ней парой слов, то…

– То я положу начало хоть чему-то. Услышу слова в свой адрес, отправлю свои ей.

Лука приподнялся и негромко продолжил:

– Мы познакомимся. Этого будет достаточно.

Старший брат прошелся вдоль тоннелей, проводя рукой по застеклённой части коридора.

– С чего-то нужно начинать. Такого шанса мне жизнь может больше не выдать.

Август негромко усмехнулся, но смех его был скорее понимающе – сочувствующий: сам младший брат выглядел уже не растерянным, как когда Лука нагрянул к нему с рассказом, а вдохновлённым.

– Допустим.

Лука поправил браслеты на руке.

– Через неделю там благотворительный вечер. Мне по статусу туда дорога открыта. Вот Марк-то обрадуется.

– Последние месяцы я ношу туда твои работы. Тут скорее ты топаешь туда с Августом Николсом, чем я с тобой.

Лука пожал плечами и вопросительно посмотрел на брата:

– Скажи, что это твое условие.

– Условие?

– Потешу твое самолюбие в виде прицепа, чтобы ты пошел со мной, так и быть?

– Черт, нет, конечно, нет. Это шутка, не будь таким дотошным.

– Но звучало это именно так.

– У меня многое звучит не так, как оно есть на самом деле. А тебе советую прекратить нервничать до такой степени, что…

– Песни?