Дело беглой медсестры

— Я знаю о нем очень мало, мистер Мейсон. Хотя муж часто его вспоминал. Дарвин Керби — его старый друг с времен войны. Не врач, просто офицер. У них за плечами множество совместных приключений. Саммерфилд весьма дорожил этой дружбой.

— Он переписывался с Керби?

— Нет. Керби, был при деньгах, он жил то там, то здесь в свое удовольствие. А такие писем не пишут.

— Откуда вам все это известно?

— Так ведь он бывал у нас. Излагал в застольных беседах свою философию. Что он чувствует себя маленьким, ненужным человеком в огромном мире современной цивилизации и предпочитает держаться в сторонке. После демобилизации он не нашел общего языка с родственниками. С женой отношения не сложились, она им помыкала вместе с тещей. Короче, домой его не тянуло.

— Значит, с вашим мужем он не переписывался?

— Нет. Уверена, что нет. Муж то и дело о нем вспоминал, обижался, нет бы, говорит, черкнул строчку-другую… словом, в Дарвине он души не чаял.

— А потом Дарвин появился?

— Да.

— Когда?

— Вечером накануне гибели мужа.

— И заночевал у вас?

— Да.

— И на следующее утро уехал?

— Да. Они вместе уехали. Дарвин собирался в Чикаго, а оттуда в Канаду, по-моему, на прииски. Кажется, через Денвер или Омаху. Я невнимательно слушала.

— На какое время у него был самолет?

— Как я припоминаю, что муж намеревался забросить его в аэропорт по пути в клинику. По-моему, Дарвин улетал утренним рейсом.

— Значит, он не мог доставить в аэропорт доктора Малдена.

— Почему не мог? Вполне мог. Отложив свой вылет.

— У вас есть факты, подтверждающие ваше предположение?

— Да. Кто-то ведь отвез доктора Малдена. Вряд это был Раймон и совершенно точно, что не я. Ну и не Глэдис, в этом трудно усомниться.

— В таком случае машина доктора Малдена осталась бы в аэропорту, — заметил Мейсон. — Доктор Малден улетел на своем самолете, а Дарвин Керби отправился на рейсовом. Следовательно машина должна была остаться. Сначала вы думали, что доктора отвез Кастелло?

— Да.

— Почему?

— Обычно это делал он. Но вчера он отверг мое предположение. А я ему не верю, для него не составит труда солгать даже под присягой. Нет у меня уверенности, что он говорит правду.

— Хорошо, я постараюсь разобраться в деталях, — сказал Мейсон. — А теперь скажите, на чем основывается гипотеза полиции, что якобы вашего мужа убили? Вы что, с их точки зрения, подстроили аварию?

— Не имею ни малейшего понятия, мистер Мейсон. Каким-то образом эти подозрения связаны с показаниями Раймона Кастелло.

— Может, он подбросил им мысль, что вы копались в моторе?

— Я не знаю, мистер Мейсон. Не имею ни малейшего представления.

— Я буду настаивать на скорейшем предварительном слушании, — сообщил Мейсон. — Они ждут с моей стороны формальных придирок. Поэтому поспешили приписать вам убийство. Их тактика обернется против них самих. Я убыстряю ход событий, чтобы заставить противника выложить карты на стол.

— Вы по-прежнему представляете меня?

— А вы хотите, чтобы я представлял?

— Очень хочу.

— До предварительного слушания я, вне всяких сомнений, останусь вашим адвокатом. Мой уход на данном этапе нанес бы делу в глазах общественного мнения непоправимый ущерб. После сцены, которую я устроил окружному прокурору вчера ночью, после газетных сенсаций… Нет, нет, читатели такого не перенесут! А ведь кто такие присяжные заседатели? Те же самые читатели. Но должен вас предупредить, что у прокурора наверняка есть убийственные улики, напрямую свидетельствующие против вас. В противном случае они не посмели бы арестовать вас, да и разговаривали бы с вами иначе.

— Нет у них никаких улик, — покачала она головой. — Потому что никаких преступлений я не совершала. Объясните, как можно с земли настичь человека в самолете и убить его… Ерунда какая-то!

— А двое помещаются в самолете? — спросил Мейсон.

— Да, помещаются, за счет груза. Но в воздух поднялся один человек, и среди обгоревших обломков на песчаном грунте пустыни нашли один труп.

— Хорошо, — вздохнул Мейсон. — Я попробую что-нибудь предпринять. Хотя сложившаяся ситуация мне крайне не нравится.

— Мистер Мейсон, скажите, вы унесли хоть сколько-нибудь денег из той квартиры? Ведь унесли же? Скажите откровенно. Пожалуйста…

— Я уже говорил вам, — устало вздохнул адвокат. — И снова повторяю, что ничего я оттуда не уносил. Ни цента.

— Вы ведь нарочно это говорите… чтобы вас не обвинили в причастности к финансовым нарушениям?..

— Я это говорю, потому что такова правда, хотя вам она, возможно, видится в ином свете. А теперь я ухожу и постараюсь все-таки выяснить, что к чему.

Мейсон отодвинул стул, поднялся и подал знак надзирательнице, что визит завершен. Выполнив неизбежные формальности, Мейсон направился к выходу из тюрьмы. Проходя быстрыми шагами по коридору, он озабоченно взглянул на часы. Случайно боковым зрением адвокат заметил быстро приближающуюся тень. Мейсон остановился и поднял глаза. Женщина, с которой он едва не столкнулся, на ходу искала что-то в сумке.

— Простите, я засмотрелась, — извинилась она, увидев адвоката.

— Это я виноват, — сказал Мейсон, — я очень спешил и…

Ее синие глаза вдруг загорелись любопытством.