Дело без трупа. Неоконченное дело (сборник)

Взять, к примеру, этого толстяка – владельца паба. Изо дня в день одна и та же рутина, – он топит свои тревоги в алкоголе, не бывая на свежем воздухе, ничем не компенсируя воздействие на себя спиртного, храпит во сне, мало двигается, отравляя мозги пивными парами до такой степени, что глаза стекленеют. Одному богу теперь известно, каким он был в молодости. Его трудно даже вообразить в ином виде, кроме нынешнего. И так он продолжит тащиться по жизни тяжелыми шагами, пока не придет время уложить его огромное раздувшееся тело в домовину для похорон.

А сколько других персонажей и их историй уже прошли перед нами всего за два дня проведения допросов! Чета пожилых Роджерсов, почти усыновившая непутевого парня, потому что, по их собственным словам, «он им полюбился», когда пришел в их магазин, чтобы, по сути, просить милостыню. Если верить почтальону, старики «были просто без ума» от этого молодого мужчины, и я охотно верил этому, вспоминая залитое слезами лицо миссис Роджерс и печальное выражение в глазах маленького обувщика. И до какой-то степени парень отвечал им взаимностью. Он все-таки предпочел сам зарабатывать себе на хлеб, а не сесть на шеи, которые Роджерсы по доброте душевной готовы были подставить ему.

Теперь легко представлялось, как проводила свою жизнь пожилая пара в чистенькой квартирке, расположенной позади магазина. В их существовании главную роль играл календарь, очередная дата, когда ожидался Алан. И мне хотелось согласиться с Молли Катлер, сказавшей, что Роджерс мог убить кого-то, только защищая собственную жизнь. Иначе как смог бы он смотреть в глаза старикам, которые так привязались к нему?

А сами Катлеры? Мать и дочка. Какой любопытный конфликт между ними! Опытная женщина, привыкшая все оценивать по внешнему виду, респектабельная, не желавшая отступать от своих принципов. И девушка – такая милая, раскованная, свободная. Было занятно наблюдать, как она обходилась с матерью – без ссор и агрессии, но при этом хотя и с доброжелательным, но плохо скрытым равнодушием. Она не вступала в пререкания, выслушивая сердитые замечания матушки, но втихаря неизменно отстаивала свою позицию. Можно было почти заподозрить, что этим двум женщинам даже нравились отличия друг от друга, а там, где это становилось возможным, обе неизменно умели находить общий язык. Ведь Молли не особенно-то и скрывала свой роман от матери. Просто избегала обсуждать его, как и многие другие интимные стороны своей жизни.

И все же она была всерьез влюблена в Алана. В этом не приходилось сомневаться. Она полюбила его настолько глубоко и преданно, подумал я, что готова была многое простить ему и сделать для него все, что только в ее силах. Какого же дурака свалял этот молодой повеса, не женившись на ней сразу же! Если только не существовало препятствия, остававшегося нам неизвестным.

Вспомнил я и о миссис Мердок с ее мрачной пафосностью, настойчивым употреблением слов «клиент», «обед», «официант», когда речь заходила о ее бизнесе, но при этом не мог не отметить, насколько неприветливым выглядело ее заведение. Она, на мой взгляд, принадлежала к тому числу женщин, которые, даже если бы знали больше, чем сказали нам, без колебаний прибегли бы ко лжи, лишь бы избежать нежелательного упоминания своего отеля в прессе.

А была еще миссис Уолкер. Теперь я уже с улыбкой подумал, насколько отчетливо проявилась вся бестактность и лицемерие ее натуры. Как охотно снабдила она мисс Смайт адресом молодого Роджерса, как наслаждалась пикантностью ситуации, когда девушка приехала, чтобы «получить причитающееся». Из всего потока ее слов ничто не проступило до такой степени явственно, как удовольствие, которое эта особа получала, наблюдая за развитием ситуации, и обида из-за того, что из нее сразу не сделали главную свидетельницу обвинения. Я ясно представил себе ее растрепанные рыжие волосы и давно не мытое лицо, пока хозяйка «Розового коттеджа» низвергала на нас поток своей «бесценной информации».

Другие люди тоже раскрылись с несколько неожиданных сторон. Миссис Симмонс с ее трепетно-уважительным отношением к покойнику в своем доме, пусть этим покойником и был настоящий убийца. Мистер Симмонс, обеспокоенный только тем, как происшедшее скажется на репутации его паба. Чарли Медоуз, счастливый от возможности принять самое минимальное участие в расследовании. Официант в отеле «Риверсайд прайвит», легко поддавшийся на заявление Бифа, что ему «нет надобности надувать щеки», пока хозяйки нет рядом.

Никто из них не сыграл бы в моей жизни никакой роли, оставшись лишь случайно встреченными персонами на моем пути, но вот в их городке случилось событие, близкое по значению к землетрясению – убийство, сразу же снявшее с каждого завесу конфиденциальности.