Дело блондинки с подбитым глазом

— Конечно, — вмешался судья Уинтерс. — Но, если это факты, которые подтверждаются показаниями непосредственных свидетелей, а защита не вносит протеста, то я не вижу…

— Я не намеревался углубляться в этот вопрос, — отрезал Драмм. — Я снимаю вопрос, если он относится к обстоятельствам похищения. Я предпочитаю устанавливать факты обычным путем.

— Как хотите, — решил судья Уинтерс.

— Возвращаясь к делу, вы разговаривали с убитой по телефону относительно вашего сына?

— Разговаривала.

— Когда?

— Я разговаривала с ней два, нет, три раза после похищения моего сына.

— И чего она от вас хотела? Каково было основное содержание этих разговоров?

— Я просил бы о более подробном изложении разговоров, — вставил Мейсон.

— Хорошо. Что вам сказала убитая, когда позвонила в первый раз?

— Что она забрала моего сына, но готова оговорить со мной вопрос опеки над ним.

— Опеки над вашим сыном?

— Да.

Судья Уинтерс наклонился вперед, изучая Элен Бартслер внимательным взглядом.

— Вы утверждаете, что она хотела оговорить с вами вопрос опеки над вашим сыном?

— Да.

— А почему вы должны были договариваться с ней по поводу опеки над своим сыном?

— Она была к нему очень привязана. Хотела заставить меня отдать ей сына под опеку на какое-то время.

— И вы согласились?

— Нет.

— Что вы ей сказали?

— Что если она не отвезет малыша миссис Броктон, то я заявлю в полицию, чтобы ее арестовали, как похитительницу.

— Что она ответила?

— Положила трубку.

Судья снова сел в кресло, задумчиво нахмурившись.

— Что было дальше? — спросил Клод Драмм.

— Она позвонила на следующий день, — ответила Элен Бартслер, — обвиняя меня в том, что я выкрала сына.

— Она утверждала, что не знает, где находится ваш сын?

— Так она утверждала. Конечно это была хитрость, чтобы избежать ареста.

Судья Уинтерс снова подался вперед.

— А где ваш сын находится в настоящее время? — нетерпеливо спросил он.

Элен выдержала его взгляд.

— Не знаю.

— Власти уведомлены о пропаже мальчика? — спросил судья.

— Да, Высокий Суд, — ответил Драмм. — Мы не щадим усилий для того, чтобы найти мальчика. К сожалению, пока безрезультатно. По желанию заинтересованных сторон, мы старались не придавать дело огласке.

Один из репортеров бросил взгляд на часы, после чего выбежал из зала. Остальные последовали за ним.

— Удивительно, — сказал судья Уинтерс.

— Если Высокий Суд позволит, — продолжал Драмм, — то дальнейшие показания по делу исчезновения мальчика покажут, что обвиняемая была в сговоре с Милдред Дэнвил…

— Протест, — перебил Мейсон. — Обвинитель злоупотребляет своими прерогативами в ущерб моей подзащитной. Он не представил никаких доказательств того, что…

— Я только предупреждаю показания, — крикнул Драмм. — У меня есть право предсказывать, что показывают свидетели.

— Сейчас не время для вступительных высказываний, — парировал Мейсон. — Кроме того, у вас нет на это доказательств и их у вас никогда не будет. Вы используете против моей подзащитной необоснованные выводы, которые хотели бы сделать из показаний свидетелей.

— Прошу тишины, — властно вмешался судья Уинтерс. — Если обвинение имеет доказательства, то оно их представит и Суд оценит их значение. Я не желаю больше слушать перепалку между сторонами. Обвинитель может продолжать допрос.

— Возвращаясь к событиям двадцать шестого числа, в этот день вы разговаривали с Милдред Дэнвил?

— Да.

— По телефону?

— Да.

— Что убитая сказала вам на этот раз?

— Что знает, где мой сын и вернет его мне, если я соглашусь заключить с ней договор по делу об опеке.

— Она сказала вам, где находится ее сын?

— Нет.

— Из ее высказываний было ясно, что она собирается к вам, на бульвар Сан Фелипе?

— Нет.

— А что вы ей сказали?

— Тоже самое, что и до этого. Что если она не вернет мне сына, то я заявлю, чтобы ее арестовали как похитительницу.

— Что она ответила?

— Что надеется отобрать его и привезти, и что когда я узнаю все обстоятельства, то наверное окажусь разумной. Она сказала, что ее тоже обманули, но ее единственной заботой всегда было лишь благо ребенка.

— Когда она обещала привезти вам сына?

— Вечером.

— Она не назвала точного часа?

— Сказала, что около десяти.

— Куда она должна была его привезти?

— В дом Эллы Броктон, на Олив Крест Драйв двадцать три двенадцать.

— Вы что-нибудь предприняли в связи с этим?

— Да, я поехала к миссис Броктон тотчас же после ее звонка. Я ждала, проходил час за часом, наконец стала приближаться полночь. Мне пришло в голову, что возможно я не правильно поняла ее слова, поэтому я вскочила в машину и поехала на квартиру Милдред. Я звонила, но никто не открывал. Я была вне себя от волнения. Я помчалась назад, к Элле Броктон и продолжала ждать. Я находилась там до прихода полиции.

— И вы не догадывались, что Милдред Дэнвил поехала к вам, на бульвар Сан Фелипе?

— Нет.

— А как зовут вашего сына? — спросил Драмм.

— Роберт. Роберт Бартслер.

— Его отца также звали Робертом Бартслером?

— Да.

— Он жив?

— Нет. Он погиб седьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года в Пирл-Харборе.

— А живы какие-нибудь его родственники?

— Да. Отец мужа.

— Между вами и тестем были какие-нибудь недоразумения из-за сына?