Дело было в Городце

— Васенька, герой наш, — девушка забрала у Кощея кота, после чего плюхнулась с ним на чудом уцелевшее полено и принялась тискать их помощника. — И как ты не побоялся с крыши прыгнуть, ты ж наш умница. И никакой ты не кот Саймона, ты самый настоящий тигра, только без полосок. Вот сейчас придем домой, и будет тебе большая миска сметаны. Ты ж наш хороший, ты ж наш умница, — от избытка чувств девушка поцеловала кота в розовый нос. Тот фыркнул, а после громко замурлыкал, словно на самом деле в теле маленького существа спряталась как минимум рысь, а то и сам лев.

Убедившись, что с Василисой все в порядке, Костя приблизился к царю. Тот все также лежал в сугробе, не подавая признаков жизни.

— Ваше величество, хватит статуей притворяться, — Кощей пощелкал пальцами у него перед носом.

— Вот всегда ты так, — вздохнул Елизар Елисеевич и сел. — Я только, понимаешь, расслабился, отдыхать начал…

— В тереме своем отдыхайте. С матушкой-царицей под боком, — посоветовал колдун.

— С ней отдохнешь, как же, — пожаловался государь, после чего все-таки поднялся на ноги. — Уже поотдыхал, что две дочери приданого требуют. А какое я за них приданое давать должен? Волости, али губернии?

— Золотом по весу, — посоветовал Константин, — на тот момент, когда замуж будете выдавать. И вам не так накладно, и женихи не обидятся.

— Ну разве что, — буркнул царь, отряхиваясь.

— А в сугробе доотдыхаетесь до воспаления легких, — подала голос Василиса, — потом на месяц из политической жизни выпадете, а то и более. А страной кто управлять будет? Елисей?

Елизар Елисеевич повернулся в ту сторону, где в свете луны серебрились кресты церкви, и истово перекрестился, всем видом показывая, какого он мнения о наследнике, как о временном управителе. И не то, чтобы он так уж не надеялся на сына, но возраст еще не тот, идеи в голову приходят зачастую оригинальные, да и бояре сожрут без масла и соли. Так что рано еще на покой отправляться. Придется, как и советовал Костя, с матушкой-царицей отдыхать.

Потом взгляд царя наткнулся на лежащее посреди двора тело. Он медленно подошел к нему, перевернул с живота на спину. Почти сразу под телом начала разливаться, смешиваясь с подтаявшим снегом, красная лужа.

— Так вот он какой, страшный колдун, — задумчиво протянул царь.

Бобровая шапка так и осталась лежать отдельно на снегу. Подчеркнуто дорогой кафтан распахнулся, являя замызганную рубаху и неновые штаны. Разве что сапоги красной кожи с загнутыми носами еще частично соответствовали образу. Да и то только понизу. Там, где их видно не было, кожа потрескалась и вид имела неприглядный.

— Как нянюшке сказать, — Кощей издалека смотрел на тело родича.

— Что сказать? — раздалось за углом?

— Нянюшка, — Костя попытался перекрыть Яге ход на двор, но женщина оказалась ловчее, прошмыгнула мимо него и почти сразу увидела тело сына. — Не надо, нянюшка.

— Вот, значит, как, — она подошла ближе, вгляделась в уже застывшее лицо, полное презрения ко всем и вся. — Значит, этот путь ты выбрал. А я предупреждала, что на темной дороге тебя ждет. Мог бы в жены купчиху, али боярышню взять, а выбрал нищету, пресмыкание и смерть.

Царь, Кощей и Василиса настороженно смотрели на Ягу, ожидая чего угодно, только не такой спокойно реакции.

— Нянюшка, — осторожно позвал ее Костя.

Женщина повернулась и посмотрела на своего воспитанника, заметив царапины, мигом оказалась рядом.

— Как ты, Костюша, не сильно ранил тебя супостат окаянный?

— Все хорошо, нянюшка. Вы-то как?

— А что я, — она заставила мужчину повернуться к свету, чтобы можно было как следует разглядеть его повреждения. — Я давно знала, что таки будет. Горько было спервоначалу, а потом другой сынок у меня появился, вот ему всю свою любовь и подарила.

Все осторожно перевели дыхание. Царь осторожно поинтересовался.

— А что с ним делать? — кивнул он на тело.

— Прикажите похоронить, — распорядился Кощей. — Тело святой водой надо обмыть будет, гроб воском освященным залить, да освященными гвоздями забить. Разумеется, отпеть в церкви святого Николая Чудотворца. А по весне на могиле осину посадить для надежности.

— А там осиновых кольев, соли или еще каких колдовских снадобий не надобно? — уточнил Елизар Елисеевич.

— Нет, — покачала головой Яга. — Коли что из этого сделать, душу его непокойную к телу привяжем, а с телом и к этому миру. Схороните на дальнем конце кладбища, сделав, как Костюша сказал, и ладно будет. А по весне я сама осинку посажу. Да могилу заговорю, чтобы неприятностей от нее не было.

На том и остановились. Царь кликнул дружинников, приказал им унести тело, а окровавленный снег в навозную кучу покидать.

— Бабушка, а теперь не сочти за дерзость еще одну мою просьбу выполнить, — обратился к ней государь. — Попроси свою избушку к нам передом обернуться да детей выпустить. Уж час поздний. Не ночевать же им там, а то что люди скажут?