Дело чести или «Звезда Бенгалии»

— Потом мы вышли в холл. Я, Олсуфьев и Уваров поднялись наверх, Гриневский остался внизу. Навстречу нам спускался Дормидонтов, спросил как дела, мы ответили, он ругнулся и побежал на первый этаж. В коридоре второго этажа перед открытой дверью той комнаты, где сейчас сидит Бехтерев, стояли Брюсов, князь и, по-моему, Дарья. Ипполит и Дуняша, видимо, осматривали комнату. Мы заглянули в комнаты княжны Вышатовой, я уверен, что ни Уваров, ни Олсуфьев не могли залезть в тайник так, чтобы я не заметил. Потом мы прошли по коридору примерно до того места, где мы сейчас стоим, и Уваров предложил осмотреть окна, что мы и сделали и обнаружили одно окно открытым. В это время в коридоре никого, кроме нас, не было, но, пока мы переговаривались с городовым, подошёл Дормидонтов, а через минуту и все остальные, но кто откуда я совершенно не помню. Далее, как вы знаете, мы снова двинулись на поиски, и нашли Бехтерева. Но всё остальное, как я понимаю, роли не играет.

— Почему?

— Если преступник, как мы предполагаем, выбросил алмаз в окно своему сообщнику, то значит, к тому моменту он уже это сделал, ведь мы нашли окно открытым.

— А когда вы снова отправились на поиски, кто-нибудь закрыл окно?

Я задумался.

— По-моему, нет. Пока я не спустился на первый этаж, я всё время слышал уличный шум, значит, окно оставалось открытым.

— Всё-таки, постарайтесь вспомнить, что было дальше.

— Но это почти невозможно. После того, как мы нашли Бехтерева и начали искать алмаз, пришлось осматривать всё очень тщательно, я был полностью поглощен тем, что заглядывал под ковры, осматривал шкафы, и совершенно не помню, кто где был в это время. Сначала я и, по-моему, Гриневский осматривали гостиную на первом этаже. А может, это был Уваров, я только помню, что краем глаза всё время видел кого-то в мундире, но кто из них это был, сказать не могу. Потом я осматривал одну из комнат прислуги один, потом перешел в соседнюю, там был Ипполит. Когда мы выходили, к нам подошли Дуняша и Дарья. Мы поднялись наверх. Князь попросил Дарью и Дуняшу осмотреть комнаты княжны Вышатовой, а Брюсова — помочь им. По полу коридора буквально на карачках ползал Уваров, осматривая паркет и заглядывая под ковры. Мы с Ипполитом к нему присоединились. Потом я обыскивал комнату рядом с кабинетом князя, кстати, прекрасно помню, что я дёрнул ручку кабинета, и он был закрыт. Когда я выглянул в коридор, около лестницы стояли Гриневский и Брюсов, я подошёл к ним, и мы спустились вниз, где уже находились все остальные. Да, как вы помните, Дормидонтов и Олсуфьев всё время оставались вместе с Бехтеревым в холе первого этажа. Потом мы все поднялись сюда, на второй этаж, и князь попросил оставить его с поручиком наедине. Вот всё, что я более-менее точно помню. И кстати, получается, что Олсуфьева мы можем исключить. Пока мы не нашли Бехтерева, он был либо на первом этаже, либо я его видел, а потом он вместе с Дормидонтовым сторожил Бехтерева.

— Да, с Олсуфьева с большой степенью вероятности можно снять обвинение. Хотя, по большому счёту, ваш рассказ ни с кого не снимает подозрения, но у Федота практически не было возможности взять алмаз.

— Но если идти дальше и всё-таки считать, что преступник выбросил алмаз в окно, то подозрение нужно снять со всех, кто со мной пошёл на первый этаж, то есть с Уварова и Гриневского. Значит, остаются шестеро: Брюсов, Дормидонтов, Ипполит, Дарья, Дуняша и князь. Они были на втором этаже перед тем, как мы обнаружили окно открытым. А так как, по большому счёту, князь Вышатов вне подозрения, то получается пять подозреваемых.

— Что ж, давайте, не сбрасывая со счетов и других, иметь в виду, прежде всего, этих пятерых, а точнее, четверых.

— Почему четверых?

— Рассуждая далее, мы должны переместить в группу менее подозреваемых и Ипполита. Вспомните сцену на лестнице, когда Бехтерев ворвался в дом. Судя по вашему рассказу, Ипполит предлагал вышвырнуть его вон. Если бы Брюсов его послушался, Бехтерев вообще не попал бы в дом.

— Да, верно. И на кухне между ними произошла весьма серьёзная драка. У Ипполита лицо было разбито в кровь, судя по всему, он противостоял Бехтереву изо всех сил.

— Эта драка не могла быть инсценировкой?

— Нет. Увидите его, поймёте сами, у него всё лицо в синяках. А почему вы не хотите вычеркнуть из списка подозреваемых всех, кроме этих четверых?