Дело чести или «Звезда Бенгалии»

На улице уже было довольно темно. Я огляделся. Кромова я заметил на другой стороне площади. Он стоял, прислонившись спиной к уличному фонарю, и глядел на Набережный дворец. Я пересёк площадь и подошёл к нему. Кромов печально улыбнулся.

— Вы то же ушли?

— Да. Мне кажется, там я буду совершенно бесполезен.

— Выезжают, — произнёс Пётр Михайлович.

Я оглянулся. Из ворот Набережного дворца выехали два закрытых экипажа. Один повернул направо, второй с грохотом промчался мимо нас и скрылся в городской темноте.

— Получается, — разочарованно произнёс я, — наша теория не подтвердилась. Бехтерев сбежал. Значит он не орудие в руках преступника, а член их шайки. И сейчас, видимо, уже встретился со своим сообщником. Выходит, он сам выбросил алмаз в окно, а рассказ про тайник был просто для отвода глаз. И все, кого мы подозревали, тут не при чём. Хотя, — продолжал я, — и в этой версии не все складно. Зачем тогда ему были нужны эти письма?

— У меня такое ощущение, — Кромов снял очки и стал протирать их платком, — что я что-то не додумал. Не обратил на что-то внимание.

— Лядов и княжна Вышатова?

— Нет.

— Филя — Филипп?

— Нет.

— Может что-то в рассказе Дарьи?

— Нет. Ещё когда вы мне рассказывали о случившемся, мне показалось что в общей обстановке что-то не так как обычно, не так, как должно было бы быть.

— Да перестаньте вы так яростно тереть свои очки, сломаете.

Я в раздумье прошёлся по тротуару и поглядел на Кромова. Тот смотрел на дворец, как будто хотел выудить из него какую-либо тайну.

— Что теперь будем делать? Может, тоже отправимся на поиски Бехтерева?

В ответ он покачал головой.

— Ответы на наши вопросы находятся здесь, — Кромов показал тростью на Набережный дворец, очертания которого уже начинали тонуть в темноте наступающего вечера.

В последующие четверть часа я не смог больше выудить из него ни слова. Я прогуливался по площади, обдумывал все, что нам известно, старался найти для нас зацепку в этом деле, но всё тщетно.

— Послушайте, — сказал я, в очередной раз подходя к моему товарищу, все так же неподвижно стоявшему у столба, — мы будем что-либо предпринимать? Я не знаю, что делать, если вы тоже, то давайте отправимся домой.

— Да, идите. Я ещё подумаю.

— Здесь?

— Здесь.

Я решил не брать извозчика и отправился пешком. Отойдя на некоторое расстояние, я оглянулся. Кромов по-прежнему стоял, опершись спиной о столб, и глядел на окна Набережного дворца. Я, не спеша, шагал по вечернему городу. Воздух был свежий, на улицах было тихо, и торопиться мне совершенно не хотелось, так что до дома я добрался только около десяти часов вечера.

Я открыл входную дверь и поднялся на второй этаж. В гостиной на столе красовался уже остывший ужин, поданный домохозяйкой, которая так и не дождалась нашего прихода. Не снимая пальто, я прошёл в гостиную но, не пройдя и половины пути до стола, я застыл как вкопанный. В моей спальне горел свет, и в ней кто-то находился! В гостиной не горели ни печь, ни лампы, и в полумраке я отлично видел полоску света, пробивавшуюся из неплотно притворенной двери. Я стоял на месте и пытался сообразить, что мне делать. Наконец, стараясь ступать как можно тише и не скрипнуть какой-нибудь половицей, я подошёл к своей двери на расстояние одного-двух шагов и прислушался. В моей комнате явно кто-то был. Я напряг свой слух. Вот под незнакомцем скрипнул пол, раздался шелест, видимо, он перебирал бумаги на моём письменном столе. Я осторожно посмотрел в щель между неплотно закрытым полотном двери и дверной коробкой. Незнакомец стоял чуть в стороне, и я увидел лишь тень, отбрасываемую его фигурой на ковер на полу. Что же делать? Кто мог находиться в такой час в моей комнате, что он ищет в моих бумагах и как проник в дом? Предположение, что это наша домохозяйка, я отмёл сразу. Марта Генриховна — человек привычек, и обычай бродить ночью по дому и, уж тем более, копаться в личных вещах своих постояльцев совсем не в её духе. В данный момент она, наверное, уже видит десятый сон в своей комнате на первом этаже. Значит, вор. Я снова прислушался. Из-за двери раздался толи смешок, то ли вздох, и я услышал, как незнакомец снова зашелестел бумагами, и потом раздался его тихий голос:

— Так-так, интересно.

Надо было на что-то решаться. Жаль, что со мной не было пистолета, но он как раз и лежал в ящике письменного стола, около которого находился незваный гость. Я крепко сжал трость в правой руке, левой резко распахнул дверь и ворвался внутрь, занеся трость для удара, чтобы в случае сопротивления сразу обрушить её на противника.

— Ни с места!!! — крикнул я — Не двигаться, или я тебе все бока обломаю своей тростью!!!

От неожиданности незнакомец резко развернулся ко мне лицом, и я застыл на месте от удивления с раскрытым ртом и поднятой над головой для удара рукой.

— В-а-а-а-а-ж-ин! — Кромов, а в комнате был не кто иной, как он, развёл руки и опустился на стул. — Боже мой, Важин, мне кажется, впервые за много лет я действительно испугался.

Как вы так тихо подкрались? Я совершенно ничего не слышал. Видимо, сказывается ваш опыт военной службы.