Дело Дантона. Сценическая хроника.

ДАНТОН (сдерживается, но дыхание у него перехватило). Довольно: ты однажды уже соизволила со мной поделиться.

Отходит, начинает расхаживать по дому. Каждый раз, возвращаясь в комнату, возобновляет прерванный монолог. Тихо.

Ха-ха!.. Знала она… она давно уже знала, шмакодявка!

Темнеет лицом. Приближается к ней. Луиза с трудом скрывает участившееся сердцебиение, но продолжает вызывающе улыбаться.

Ба! Ну конечно: мой враг, а стало быть, предмет самых пылких симпатий… (Через стол.) Ты предпочла бы отдаться ему, а?

Луиза в гневе вскакивает, делает шаг; он, сгруппировавшийся, с как будто наэлектризованными руками, пугает ее внезапным рыком.

Стой, где стоишь, не то я что-нибудь с тобой сделаю!

Луиза немного отступает, прислоняется спиной к столу. Он обходит вокруг нее на расстоянии, хищно.

О… как она теперь радуется… как смеются ее глаза моей скорой смерти… (Указывает на нее.) И это… и это жена, черт подери!!! (Какое-то время дрожит, тяжело дыша; отворачивается на девяносто градусов; понурившись, в пол, тихо.) Я и вправду один.

Быстро подходит к окну. Стоит там какое-то время спиной к ней, пока не успокаивается. Потом возвращается и становится у стола против нее. Луиза отступила за стул, но держится храбро.

Ты сама виновата. Я дал бы им зарезать себя без единого слова, но твоя невероятная бабья глупость выбила меня из равновесия. (Снова разгорячившись.) Меня… сравнить меня с этой жирной скотиной, стариком Жели! Меня! Мое безграничное презрение к трусливым проискам этого слабака из Комитета… (все горячее) мое презрение, настолько беспредельное, что я не снизошел бы даже переломать ему кости… сравнить с тревогами торгаша! (Сжимает кулаки в экстазе гнева.) А как подумаю, что чернь, тупая, как баба… что вся эта чернь еще и готова лизать этой обезьяне башмаки за то, что я дал ей себя убить!

Пауза. Тяжело дышит.

Ну, коли так… то я уж лучше дам себе маленько труда… и растопчу наконец эту мерзкую гадину, чьи ядовитые козни я слишком долго недооценивал… (Выпрямляется в приливе сил.) Обожди только. Я тебе покажу, чего стоит этот твой Робеспьер… (Словно бы возродившись, задумывается на несколько секунд, стоя посреди комнаты.) Ха, уж я спущу на него собак!.. Он месяцами науськивал на меня Конвент, а я поверну дело его рук против него же за одну ночь! Это я-то беззащитен?! Хо-хо! (Обшаривает карманы, поспешно заменяет их содержимое, хватает шляпу.) Организовать банду… сейчас же приняться за обработку Центра. Заполнить галереи… д’Эспаньяк отсыплет довольно деньжат, чтобы купить с потрохами всю парижскую сволочь. Эта собака угодит в собственную западню, если только…

Застывает, уже повернувшись к дверям: слышен шум у ворот. Луиза, вся пылая от напряжения в припадке хищной мстительности, кошачьими шагами подходит к столу.

Уже?! Быть не…

Шаги поднимаются на их – – этаж. Глаза Дантона несколько мгновений безумно блуждают. Внезапно хлопает себя по лбу со смехом, который не вполне ему удается.

Конечно! Разве он осмелился бы напасть на меня, свободного человека! Тогда ему пришлось бы сначала связать меня по рукам и ногам! (Шаги в коридоре. Повышая голос.) Но пока у меня глотка и легкие Дантона, все ваши уловки тщетны!

ЛУИЗА (со слабой улыбкой, без нажима). Бедный бахвал!